style="font-size:15px;"> – Так может, лучше я в другой день приду? – попытался скорректировать график я, – мы же не каждый день занимаемся, всего дважды в неделю. Я могу в любой другой прийти и отработать.
– В том-то и суть наказания трудом, чтобы выполнять работу в неудобное для вас время, Геннадий. Если время будет комфортно, то какое же это наказание? – пожал плечами Форбрихер и отвернулся, молча, всё, разговор закончен.
Я вернулся на своё место и продолжил работу.
Валентин бросал на меня самодовольные взгляды и иногда тихо отпускал едкие замечания в мой адрес, крайне нелицеприятные, судя по смешкам остальных практикантов, что трудились в том углу.
Ладно, хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.
После всего этого досадного происшествия я, чтобы унять раздражение (не только моральное, но и физическое), отправился к Изабелле. Наши с нею отношения были какими-то специфически-странными. Она, видимо, уже поняла, что ей возле меня ловить нечего и продолжала икать себе мужа по всем злачным заведениям города N. Иногда и я составлял ей компанию. В смысле не мужа искать, а кутить и предаваться разврату. С нею было весело. А в промежутках между поисками мужа и работой стенографисткой, Изабелла с удовольствием пускала меня к себе в кровать. Чем я и пользовался.
Вот и сейчас я, сразу после аптеки, отправился к ней на квартиру, благо время было ещё не столь позднее, и она ещё не успела накраситься боевой раскраской и свалить в ресторан или кафешантан.
Я неторопливо шел по улице и выслушивал претензии от Еноха:
– Зачем тебе эта Изабелла? – возмущенно мерцал он. – «Похоть же, зачав, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть!».*
Я предпочёл воздержаться от комментариев.
– Разве мало вокруг юных дев? – не унимался призрак, – Хоть бы та же Юлия Павловна! Не девушка, а пэрсик!
Енох аж причмокнул от удовольствия, что в исполнении черепа получилось, словно он изо всей дури клацнул челюстями. Выглядело это, скажу я вам, жутковато, но я уже привык к его выходкам.
– Да та же Лизонька! – не унимался скелетон.
Вот тут даже я не выдержал:
– Она же страшная!
– Ну и что, что страшная! – Еноха не так-то и легко было смутить, – можно же свет потушить, и она вполне даже ничего будет.
– А днём? – скептически хмыкнул я, – с закрытыми глазами ходить, да?
– Хм… днём, – задумался Енох и я торопливо, чтобы отвлечь его от нотаций, перевёл тему, – что с Филимоном Поликарповичем делать будем?
– А почему ты меня спрашиваешь? – возмутился Енох, – тебе меня одного мало, да?
– Конечно нет! – попытался я успокоить призрака, – тебя вполне достаточно. Но есть же моменты, которые тебе выполнять как бы и не по чину. Мелочь всякая. Вот он бы и пригодился. Да и у тебя поручения какие-то могут быть…
– Хм… – задумался Енох. – И то правда…
Видно, что мои слова ему сильно понравились.
