назад добродушной гримасой, полуэльф машет рукой толпе, открывает дверь расписной эльфийской кареты, усаживая сына, а затем, не сказав ни слова, удаляется прочь. Кучер ворчит на шумную толпу, но затем лишь устало вздыхает, трогаясь в путь. Полуэльф идёт сквозь толпу, скрываясь за их фигурами, так и не обернувшись. Деретиан, так звали местную знаменитость, не удостоил сына даже прощанием.
Прощальный взгляд Айвора скользнул по отдаляющейся фигуре отца, и в его мыслях всплыли слова…
"Ненавижу тебя"
Я смотрю в маленькое оконце кареты со страшным желанием закричать. Но лишь шепчу, сам не слыша своих слов. Я закрываю глаза, чувствуя, как карета медленно пересекает границы Гартунга. Всё, что я оставляю позади, горит во мне глухим, тлеющим пламенем. На мучительную секунду всплыла мысль, которая меня немного погодя ужаснула. "Когда-нибудь я вернусь. Вернусь – и сожгу это место дотла."
Деретиан Аурхейр, он же Дерет Спаситель, почётный член великой семейной четы Аурхейров, чьи корни уходят глубоко в эльфийскую историю к самому Ауруму, одному из первых эльфов, родившихся на побережье далекого и забытого Мегаконтинента.
За свою весьма нескромную для полуэльфа жизнь он успел совершить много важных и не очень дел. Прежде всего, он прославился как всенародный герой. Тот, чьё имя успело побывать всюду – от задымленных комнатушек с иродивыми обывалами, до величавых королевских залов. Только глухие никогда не слышали этого имени, и только немые не произнесли его.
А что до меня? Какую роль играю во всём этом я? Неведомо откуда взявшийся ребёнок без имени и прошлого. Случайная находка, пополнившая коллекцию его диковин, теснящихся в залах ненавистного мне поместья и безмолвно простенавшаяся в них до своего шестнадцатилетия.
"Нас ждут с тобой великие дела, только дай себе подрасти и набраться сил. И помни – я никогда тебя не брошу, нет, никогда… Я буду с тобой в каждый великий день твоей жизни…" – говорил он мне однажды, когда мы стояли под ночным, осыпанном звёздами небом на окраине города.
Я буду с тобой…
В каждый…
Великий…
День.
– Через шесть часов будет первая остановка, если вам будет что-то нужно, просто дайте мне знать, мастер Айвор, – голос едва доходил до моего сознания. Он принадлежал молодому лесному эльфу, которому было суждено однажды пробиться на пост научного советника. Веснушчатое подзагорелое лицо улыбалось, но то была искренняя улыбка, таящая жалость к несчастному созданию, затаившемся в углу кареты. Этим созданием был я. Солнце игралось с тенями на его зеленоватой коже, он увлечённо глядел на просторы, дожидаясь, когда из виду скроется город.
Олейран – друг семьи, эльфийский странник, по слухам, далёкий родственник отца, неизменно небрежный и легко усмехающийся. Я знал его с детства: он часто бывал у нас в поместье и рассказывал мне удивительные истории о чужих землях и странных народах, о далёких городах, лесах и реках, названия которых звучали так, будто их проговаривают на ветру. Но только сейчас я начал замечать, сколько морщинок появилось у него в уголках глаз, как обветрились его руки, знакомые с дорогами, солнцем и ветром.
Всю дорогу до графских границ он много болтал. Но я почти не слушал. Холодные руки, сжатые в кулаки, словно пытались удержать те проступившие слёзы, что я так долго томил в себе.
"Прощай, Гартунг". Шептал мой голос.
"Прощай, Айвор". Шептал мне в ответ голос города.
Олейран тихо посвистывал, каждые пять минут тыча пальцем на очередное дерево, булыжник или, реже, на проезжающие мимо повозки. Он ведал о всевозможных старообрядских знаках, разбросанных по дороге и вещающих о святости этой земли. Говорил и о знатных людях, спешащих в город на встречу в Совете.
– Ну ты погляди, не иначе, как сам экралонский граф наведаться решил… – на сей раз я всё же взглянул наружу кареты, чтобы краем глаза зацепить промчавшуюся мимо нас богатую карету. – Ух! как спешит! Мастер Айвор, вы же бывали однажды с отцом на приёме у этого господина?
– Бывал, – безучастно ответил я, а затем поторопился добавить; Прескверный старик.
Эльф изумленно взглянул мне прямо в глаза. Лёгкая одобрительная ухмылка мелькнула на его строгом лице. Он был согласен со мной, хотя его положение не позволяло выражать это вслух.
– Говорят, – продолжил он, – Наш достопочтенный король, да хранит его Сенктум, Страж покоя и закона великого, узаконил права хазиров на священной земле Абиттера…
– Слышал. Все говорят об этом. Давно пора. – мой тон всё так же не отражал никакой заинтересованности в беседе.
– Далеко не все, однако, с этим согласны, – Олейран закинул ногу на ногу, задумчиво уставившись на свою вытянутую руку – множество колец сверкнули тёмным серебром в солнечном свете, – Сначала двери
