таков их закон. Но религия Марата никогда не была проблемой для нас с ним. Его родители и родня были поначалу не в восторге от невестки другой веры, но на него в этом плане махнули рукой. Так с чего вдруг его самого потянуло к истокам?
Выдалась возможность спросить, когда дети, надев резиновые сапоги и яркие дождевики, вышли во двор под дождь, а мы, закутавшись в пледы и с теплым вином с корицей, сидели на террасе и наблюдали за ними:
– Помнишь, как познакомились? Был такой же дождь, – неожиданно вспомнил Марат. В такую погоду он всегда говорил про ту встречу.
– Помню, – ответила и положила голову ему на плечо.
Я тогда еще студенткой была: опаздывала на пары после ночного дежурства. Папа по блату устроил без диплома учиться азам: меня не допускали к людям, но позволяли под чутким руководством опытных врачей изучать поведение вирусов. Мне было интересно, я хотела учиться, узнавать новое, горела медициной, и неважно, что были ночи, когда не спала, а утром на лекции или практику.
Тогда я попала под дождь: чтобы не вымокнуть еще больше, перебегала дорогу на последних секундах красного, а Марат так торопился, что рванул на своем понтовом порше на желтый. Он едва успел затормозить, чтобы не раскатать меня по асфальту, но я все равно упала в лужу. Марат выбежал, обматерил меня. Я тоже за словом в карман никогда не лезла. Он помог мне подняться, в больницу хотел отвезти, но я его послала. Он уже тогда успешно работал в адвокатуре, и как знающий юрист нашел меня. Хотел убедиться, что все в порядке, и я не заявляла на него и не объявлю, что оставил в беде, помощь не оказал. Я его снова послала. Только в этот раз господин Загитов не пошел по указанному адресу. Больше он вообще меня не оставлял. Добиваться Марат умел.
– Слушай, а что это за разговоры с Илем? С чего вдруг такая позиция?
– Это наши корни, – пожал плечами, словно так и должно быть. – Основы нашей религии.
– Марат, у тебя от правоверного только обрезанный член, – не сдержала сарказма. – Мы – светские люди. Наше общество и наши дети тоже. К чему все это?
– Ты против того, чтобы я знакомил сына с Кораном? – вопросительно вздернул бровь.
– Я не против, просто удивлена, что…
Ты сам-то знаешь его! Ткнуть хотелось, как и в вино, которое он с удовольствием пил, и в хот-доги, которые иногда делал с детьми. Но я промолчала. Тогда диалог станет деструктивным и неприятным.
– Удивлена аспектом, который ты выбрал. К чему? С чего вдруг в Москве Ильдар будет жениться четыре раза? Ты вот Лиану отдашь четвертой женой, м?
– Не передергивай, Поля! – строго обрубил. – Ты знаешь ситуацию в моей семье. И дети узнают. Отец женился, скоро Динара родит. Они спросят, как так?! – эмоционально рассуждал. – Я объяснил, что для мусульман – это один из вариантов нормы. Что это нормально.
– А это нормально?
Марат на эту тему преимущественно отмалчивался. Может, его мнение склонилось в одну из сторон…
– Отец
