счастливой.
Мне Святослав не нравился. Он был уж слишком взрослым, необразованным, неотёсанным. Я даже позволила себе сказать это маме. Её ответ потряс меня до глубины души, он до сих пор гремит в моём мозгу звуком резанной стали: – Ещё посмотрим, за кого ты выйдешь!
А мне тогда было всего 17 лет, и о замужестве я не думала. Да и почему сразу такая уверенность, что я именно за плохого парня замуж выйду? Кроме того, сердце моё было разбито той самой первой любовью, которая училась в другой стране, и приезжала крайне редко, и вдруг перестала приезжать вообще. Одним словом, бросил меня мой суженный, даже не сказав об этом.
И эти мамины слова совершенно разделили нас. Я втихомолку недолюбливала мужа сестры, но при людях старалась быть тактичной. Папа, казалось, просто наблюдал, чем все это закончится. Идти против воли старшей дочери он не смог, потому счастье дочери было превыше всего. И я опять уехала на учёбу, оставив всё так, как есть, до тех пор, пока мама не позвонила и не сообщила, что Ирма, скатившись по ступенькам подъезда со второго этажа и сломав руку, попала в больницу. Я не могла не приехать.
Перелом оказался серьёзнее, чем все думали. Доктора сначала помучили её несколько недель вытяжкой, а когда поняли, что такое решение не подходит, сделали операцию на руку, под общим наркозом. Перелом был в двух местах, ниже плеча на левой руке. Родители меня поставили в известность уже тогда, когда стало известно, что без операции не обойдётся.
Вот о чём я думала, пока собирала разбросанные кудри сестры.
– Леська, привет. А ты чего тут? – услышала я слабый голос Ирмы.
– О, ты проснулась. Здорово! Как ты себя чувствуешь?
– Слабость такая… А так ничего, жить буду, – легкая улыбка украсила бледное лицо Ирмы.
– Я пойду врача позову, да и родителям позвоню.
– Не надо, подожди. Просто посиди со мной.
Я взяла сестру за руку и посмотрела ей в глаза. В них было столько боли.
– Ирма, что случилось?
– Да, ничего, – стараясь не заплакать, тихо сказала моя сестра.
– Мама сказала, что ты с лестницы грохнулась. Как это могло произойти? – я слегка стиснула её руку.
– Лесь, давай потом… Расскажи лучше, как ты? Как Гена?
– Гена? А кто это? – я постаралась рассмеяться, но получилось несколько нервозно. – Да мы год уже как не общались. Он не звонит, не пишет, не приезжает. Ничего о нём не знаю. Бросил он меня, Ирма.
– Да? Не знала. Переживаешь? – Она наклонила голову на подушку так, чтоб лучше меня видеть.
– Не то слово. И, как ты говоришь, жить буду.
Ирма улыбнулась: – Как жаль. Он мне нравился. Не то, что Святослав тебе.
Я встала и отошла к окну: – Пойду всё же врача позову.
Всю ночь я спала плохо, отвыкла уже от накрахмаленных наволочек мамы. Странно,
