target="_blank" rel="nofollow" href="#n_23" type="note">[23]. В Дессау они посетили Баухаус и были потрясены эстетикой модернизма – сочетанием искусства, промышленного дизайна и технологий[24]. Кейдж всегда признавал, что на него оказали сильное влияние такие художники, как Ласло Мохой-Надь и Йозеф Альбертс. А концепция театра как искусства пространственного, которую выдвинул Оскар Шлеммер, театра, где каждую пядь пространства и все возможные движения актера внутри этого пространства следует рассматривать как потенциальную площадку для действия, – эта концепция обнаруживает близкое родство с собственными работами Кейджа в области танца и театра[25].
Когда однажды, в самом начале путешествий по Европе, Кейдж ощутил острый приступ тоски по родине, родители заставили его остаться в Европе. «Не будь глупцом, – писала ему Крета, – оставайся в Европе как можно дольше… а вдруг тебе никогда больше не удастся приехать туда»[26]. Однако в конце концов Великая депрессия отняла у родителей возможность продолжать финансовую поддержку. Кейдж и Сэмпл вернулись в Америку и проехали ее из конца в конец на «форд-модл-ти», это стало последним этапом их путешествия. В 1932 году они поселились вместе в Санта-Монике, городе, с трех сторон окруженном Лос-Анджелесом.
Они жили в квартире над мотелем; Кейдж в уплату за аренду работал садовником. Поскольку денег было очень мало, он не мог позволить себе роскоши сосредоточиться на одном лишь художественном творчестве. Возможно также, он считал свое образование неоконченным, потому что скоро стал зарабатывать как лектор на вольных хлебах, раз в неделю читая лекции о современном искусстве и музыке домохозяйкам, жившим по соседству. Во Франции он уже работал гидом в Версале и прочих подобных местах. Ничего не зная о них, он изучал материал ко дню экскурсии; однажды он признался в этом экскурсантам, которые ответили, что так и подумали, но его простодушие им очень нравится[27]. Без сомнения, калифорнийские домохозяйки тоже были им очарованы: его энтузиазм по отношению к предметам, о которых он говорил, заражал, и льстило, что они узнают что-то практически одновременно с ним.
Тогда же Кейдж получил возможность представить свои музыкальные сочинения. В ноябре 1932 года он исполнил несколько своих ранних песен в Женском клубе Санта-Моники вместе с Гарри Хеем, который сейчас более известен как активист борьбы за права геев и основатель группы общественной поддержки Маттачин (Mattachine Society support group). В этой музыке Кейдж отказался от прежнего метода сочинения, сопряженного со сложными математическими расчетами, и стал записывать свои импровизации, которые создавал спонтанно и очень быстро, едва сев за фортепиано. Чтобы концерт состоялся, Крета употребила свои связи: поначалу она преувеличивала степень его музыкальной образованности и особенно пользу занятий с Лазаром-Леви. Кейдж сидел за фортепиано; Хей пел; он был в геометрическом костюме и пел в бесстрастной манере, напоминающей театральную эстетику Баухауса (певец вспоминал, как он,
Shultis, Christopher.
Gropius, Walter et al.
Цит. по: Revill, David.
Cage.
