его от солнца на протяжении десятилетий. Взгляд этого старого крестьянина излучает спокойную мудрость, приобретенную ценой упорного труда и невзгод. В его глазах читается суровая решимость, закаленная годами борьбы с непокорной землей. Он словно воплощение самой сущности традиционного немецкого крестьянства. Весь его облик источает ощущение неподдельной, грубоватой силы, выкованной тяжелой жизнью на земле. Это образ человека, чей жизненный путь неразрывно связан с бескрайними немецкими просторами и вековыми традициями сельского уклада. Старик подошел, и крепким движение перехватил, дремлющие Викторини, с рук Сато.
– Господин офицер, вы очень добры к Вик, она росла без материи, у неё не было особо детство, я хочу, что бы позаботились о ней как следует и обвенчались как можно скорее. Моё имя Алмерих, я тут живу, очень давно, и у нас есть хороший дом, я вас приглашаю завтра вас на обед. – он говорил с легкой отдышкой, видимо из-за старости.
– Ох, вы очень добры, я конечно приду и на ужине сделаю предложения и мы будем жить как в старой японской сказке…
– Это очень хорошо, офицер… Старки хотел, что-то сказал, но забыл, запутался и быстро покинул Сато.
Представьте себе ясную лунную ночь. Безоблачное небо усеяно мириадами сверкающих звезд, мерцающих в бескрайней вселенной. Величественная луна господствует над ночным пейзажем, заливая все вокруг своим серебристым сиянием. Лунный диск, бледный и таинственный, возвышается высоко над землей, озаряя окружающее пространство мягким, завораживающим светом. Его отражение дрожит и переливается на спокойной поверхности озер и рек, создавая ощущение некоего параллельного мира, расположенного в водной глубине. Тени, отбрасываемые лунным светом, ложатся причудливыми узорами на землю, очерчивая силуэты деревьев и строений. Весь пейзаж приобретает загадочное, почти фантастическое очарование, будто бы погружаясь в некую сказочную реальность. Воздух ночи кажется необычайно чистым и свежим, наполненным трепетным трепетом тишины. Лишь изредка нарушаемой стрекотом сверчков или отдаленным завыванием ночного зверя. В этой лунной ночи чувствуется нечто величественное и одновременно умиротворяющее. Ее таинственная красота словно завораживает и очаровывает, погружая наблюдателя в состояние глубокого, медитативного спокойствия. Такова была ночь, спокойная. Перед Сато представилась странная картина, в десяти метрах находился человек.
Сидящий перед нами мужчина буквально излучает ощущение тревоги и угрозы. Его широкие плечи сгорблены, словно бы он пытается сжаться, стать меньше, скрыться от пристального взгляда. Однако в этой позе есть и намек на подавленную ярость, готовую прорваться наружу. Лицо мужчины, скрытое в тени, кажется жестким и неприступным. Лишь отблески света выхватывают из мрака хищный изгиб бровей и тонких губ, придавая ему сходство с хищным зверем, замершим в ожидании добычи. Беспощадный,
