торгующие оптом магазинчики, редкие кафе, даже дома смотрят тоскливо. Но напитанное юношескими случайными познаниями томительное любопытство толкало меня вперед по незнакомым еще местам Парижа. Вот rue de Bretagne (Бретонская улица), во времена тамплиеров именовавшаяся rue Cordière (Канатная), поскольку тогда здесь располагались соответствующие мастерские, принадлежавшие, естественно, храмовникам. Здесь (куда выходит нынче улица Спюллер, решительно лишенная даже намека на индивидуальность) высился тот самый донжон, башня, где провел с семьей последние свои дни Людовик XVI, и дворец приора, тоже давно снесенный; остался только пыльный душный сквер, куда не проникал даже предгрозовой ветер. И на улице Тампль (rue du Temple) ничто не напоминало о Средневековье, кроме названия, хотя сюда когда-то открывались единственные ворота крепости. Теперь же рядом станция метро «Тампль», откуда (кончался рабочий день) выходили служащие – хлыщеватые молодые люди с длинными волосами, в приталенных разноцветных бархатных пиджаках (мода начала семидесятых), и это вполне естественное течение жизни показалось мне тогда едва ли не святотатством.
Молчали высокие доходные дома, не знавшие о былом, ничто не откликалось на мое воспаленное любопытство, но – странно – я не испытывал огорчения или разочарования. Фантазия, настоянная на детских мечтаниях, помогла ощутить странную причастность прошлому. Я вел себя как прилежный экскурсант и гид в одном лице. Вышел на площадь Республики (Place de la République). После унылых улиц, по которым я бродил в поисках старой крепости, площадь показалась веселой, прелестной, с ее каруселями, деревьями, ресторанами, веером разбегающимися в разные стороны улицами, машинами и автобусами, с этим пышным и все же величественным и даже по-своему изящным монументом Республики[38], эффектно вырисовывающимся на фоне по-прежнему темных облаков. Я отыскал остановку 75-го автобуса, уже как парижанин помахал водителю, поскольку иначе он просто проехал бы мимо, такой конфуз уже случился со мною, и, «погруженный в глубокую задумчивость», поехал вниз в сторону Сены.
Стремительно проносясь сквозь немыслимую тесноту улиц, автобус доехал до набережной и высадил последних пассажиров у самой реки, напротив колоннады Лувра.
Я подошел к парапету.
Налево, совсем недалеко за узким рукавом Сены, видна была стрелка Сите, Новый мост, соединяющий остров с обоими берегами, статуя Генриха IV–Vert Galant[39], за ней – дома на набережной Больших Августинцев (Grands Augustins), а вдалеке – горделивый купол Пантеона и все те же черно-лиловые тучи, будто цепляющиеся за венчающий его тонкий крест.
За моей спиной остались знаменитая церковь Сен-Жермен-л’Осеруа[40], фасад Лувра, украшенный колоннадой («дивом огромности и вкуса» назвал ее Карамзин), которой брат знаменитого сказочника зодчий Клод Перро замкнул с востока древнюю крепость-дворец французских королей (1673), – свидетели Варфоломеевской ночи, как и сам веселый бронзовый король.
Но не о них
25-метровый монумент работы братьев Морис – Шарля и Леопольда – был открыт в 1883 г.
Едва ли переводимое прозвище Генриха IV Наваррского означает «повеса, волокита, старый сердцеед».
По-французски название города Auxerre произносится «Осер», отсюда – «л’Осеруа» (в русских переводах часто ошибочно «л’Оксеруа»). Св. Жермен (Герман) из Осера (ок. 378–448) – епископ Осера с 418 по 448 г., духовник св. Женевьевы.
