букву своей фамилии на манер флорентийцев.
Ленехан предложил другу сигарету. Когда они проходили сквозь толпу, Корли время от времени оборачивался и улыбался прохожим девушкам, но Ленехан не отрываясь смотрел на большой бледный круг луны, окруженный двойным кольцом. Сосредоточенно проследив, как по этому кругу проплывает серая паутина сумерек, он наконец произнес:
– Слушай, Корли… я думаю, ты это дельце провернешь в лучшем виде, а?
Вместо ответа Корли выразительно прикрыл один глаз.
– Она-то для такого подходит? – с сомнением спросил Ленехан. – С бабами никогда не знаешь.
– С ней порядок, – заверил Корли. – Я знаю, как к ней подъехать. Она по уши в меня.
– Ты – это в точности беспутный Лотарио! – заявил Ленехан. – Лотарио высшей кондиции!
Оттенок насмешки несколько искупал угодливость его поведения. Чтобы спасти лицо, он выражал обычно лесть так, что она могла бы сойти также и за издевку. Но Корли не понимал таких тонкостей.
– Хорошая горняшечка – самое оно, – сказал он. – Это я тебе говорю.
– Тот, кто перепробовал всех, – закончил Ленехан.
– Сперва-то я, понимаешь, гулял с барышнями, – поведал доверительно Корли, – с такими, как на Южном Кольце. Я с ними, старик, цацкался, на музыку их водил или там в театр, вывозил на прогулки, причем платил за трамвай, конфетки-шоколадки им покупал. Я на них выкладывал хорошие денежки, – добавил он убеждающим тоном, словно ожидая, что ему не поверят.
Но Ленехан был вполне готов верить, он серьезно кивнул.
– Знаю я эти игрушки, – сказал он, – это на дурачка.
– И ни хрена толку со всего этого не было, – заключил Корли.
– Мой случай аналогичен, – сказал Ленехан.
– Одна, правда, вот из них, – сделал оговорку Корли.
Он облизал языком верхнюю губу. При воспоминании глаза его заблестели. Теперь уже он глядел неотрывно на диск луны, затянутый тучами наполовину, и, казалось, размышлял.
– Она… в ней действительно что-то было, – сказал он грустно.
Он снова замолчал, а потом добавил:
– Теперь-то она гулящая. Как-то ночью вижу, она катит в экипаже с двумя мужиками по Эрл-стрит.
– Твоя ведь работа, – заметил Ленехан.
– До меня у нее другие были, – отвечал Корли философски.
На сей раз Ленехан склонен был усомниться; он улыбнулся и помотал головой.
– Уж меня-то не проведешь, Корли, – сказал он.
– Как на духу! – настаивал тот. – Она ж мне сама сказала.
Ленехан изобразил трагический жест.
– Коварный соблазнитель! – произнес он.
Проходя мимо ограды Тринити-колледжа, Ленехан соскочил на мостовую и посмотрел на часы.
– Двадцать минут уже, – сказал он.
– Нормально, –
