то пойдет к ректору – а если ректор, то к провинциалу – а если провинциал, то к генералу ордена иезуитов. Так устроен орден – и он слышал, как однажды папа сказал, что все иезуиты умные. Они бы все могли стать важными людьми в обществе, если бы не пошли в иезуиты. И он начал думать, кем бы стали отец Арнолл и Падди Барретт, и кем бы стали мистер Макглэйд и мистер Глисон, если бы не пошли в иезуиты. Про это трудно было думать, потому что надо было их представлять в каком-то другом виде, в разных сюртуках и брюках, с усами и бородами, в разнообразных шляпах.
Дверь открылась бесшумно и закрылась. По классу пробежал быстрый шепот: классный инспектор. Прошла минута гробовой тишины, а потом громко хлопнула штрафная линейка по задней парте. Сердце Стивена в страхе подпрыгнуло и упало.
– Есть тут, кто хочет порки, отец Арнолл? – крикнул классный инспектор. – Есть в этом классе прогульщики и лентяи, кто хочет порки?
Он вышел на середину класса и увидел Флеминга, стоящего на коленях.
– Ага! – крикнул он. – А это кто? Он почему на коленях? Тебя как зовут?
– Флеминг, сэр.
– Ага, Флеминг! Лентяй, конечно. По глазам вижу. Почему он на коленях, отец Арнолл?
– Он плохо выполнил задание по латыни, – сказал отец Арнолл, – и не мог ответить ни на один вопрос по грамматике.
– Конечно не мог! – крикнул инспектор. – Ясно, что не мог! Он же лентяй от роду! Я же по одному уголку глаза вижу.
Он стукнул своей линейкой по парте и закричал:
– Вставай, Флеминг! Живо!
Флеминг медленно поднялся с колен.
– Руку сюда!
Флеминг протянул руку. Линейка хлестнула громко и звучно: один раз, два, три, четыре, пять, шесть.
– Другую руку!
Линейка отсчитала снова шесть громких хлестких ударов.
– Вставай на колени! – крикнул инспектор.
Флеминг стал на колени, пряча кисти под мышками. Лицо его искривилось от боли, но Стивен знал, какие у него твердые кисти, Флеминг вечно их натирал смолой, хотя наверно ему правда было ужасно больно, удары были ведь жутко громкие. Сердце у Стивена трепыхалось и замирало.
– Все за работу, все! – прокричал инспектор. – Нам тут не надо прогульщиков и лентяев, маленьких ленивых обманщиков. Я сказал, за работу! Отец Долан каждый день будет к вам приходить. Отец Долан завтра придет!
Он ткнул линейкой в одного мальчика в боковом ряду.
– Вот ты! Когда отец Долан следующий раз придет?
– Завтра, сэр, – ответил голос Тома Ферлонга.
– Завтра, и завтра, и еще завтра, – сказал инспектор. – Зарубите это себе. Отец Долан – каждый день. А сейчас чтобы все писали. А ты, мальчик, что, как фамилия?
Сердце Стивена резко подпрыгнуло.
– Дедал, сэр.
– Ты почему не пишешь со всеми?
– Я… я свои…
Он
