непроизвольно скатывалась. Сначала я съезжала довольно медленно, и это вселило в меня надежду, что удастся ненадолго остановиться на краю крыши. По пути я потеряла одну туфлю, и она скатывалась рядом, пока не послышался шлепок при ее падении на землю. Последовавшие за тем звуки были для меня гораздо страшнее – звуки шагов, приближающихся ко внутреннему дворику.
Много раз я видела, как мухи держатся на вертикальной стене так, будто сидят на горизонтальной поверхности. Я не знала, то ли у них липкие лапы, то ли они очень легкие, но, услышав приближающиеся ко внутреннему дворику шаги, я пыталась удержаться на стене, как муха. Цепляясь коленями и локтями, я все же стремительно падала вниз.
Какое-то время после падения вокруг меня стояла пугающая тишина, и я ничего не слышала. Приземление можно было считать удачным, по крайней мере головой я ударилась не сильно. Не знаю, где стояла женщина и вообще была ли она во дворе при моем падении с неба. Но она точно видела, как я падала с крыши, потому что, лежа на земле, услышала ее слова:
– О Боже! Дождем оказалась маленькая девочка!
Как мне хотелось вскочить и убежать, но тело меня не слушалось, а местами мучительно болело. Вскоре надо мной склонились две женщины. Одна из них непрерывно что-то повторяла, но я ничего не могла разобрать. Они переговорили между собой, подняли меня с земли и посадили на деревянную скамейку. Часть их разговора я помню.
– Я говорю вам, она спустилась с крыши, госпожа.
– Но почему она взяла с собой туалетные туфли? Ты поднялась наверх, чтобы сходить в туалет, девочка? Ты меня слышишь? Тебе повезло, что ты не разбилась.
– Она не может вас слышать, госпожа. Посмотрите на ее глаза.
– Да все она слышит. Скажи что-нибудь, малышка!
Но я ничего не смогла сказать. Я думала только о Сацу, которая будет ждать меня напротив театра минамиза, а я никогда там не появлюсь.
Служанку послали пройти по улице и постучать во все двери, пока не удастся выяснить, откуда я появилась. Я в это время лежала в шоковом состоянии, свернувшись калачиком, и плакала без слез, держась за свою руку, которую очень сильно ударила. Вдруг кто-то поднял меня на ноги и влепил пощечину.
– Глупая, глупая девчонка! – произнес чей-то голос.
Передо мной стояла разгневанная Анти. Она вытолкала меня из чужой окейи и повела по улице. У входа в нашу окейю она еще раз сильно ударила меня по лицу.
– Знаешь ли ты, что натворила? – сказала она мне, но я была не в силах ответить. – О чем ты думала? Догадываешься ли, как ты себе навредила? Глупая, глупая девчонка!
Такой сердитой Анти я еще никогда не видела. Она довела меня до внутреннего двора и положила животом на скамейку. Я принялась заранее плакать, зная, что за этим последует. Но прежде чем наказать меня, Анти вылила мне на платье ведро воды. Избив меня так, что я едва могла дышать, она перевернула меня на спину.
– Ты
