и начальником Иерусалимской Миссии великий князь сразу занял нейтральную позицию, которая в данных обстоятельствах была скорее благожелательной по отношению к епископу Кириллу.
Наступил 1861 г., который стал переломным годом в судьбе России. Всю зиму царь, великий князь и все министры были заняты крестьянской реформой. В связи с этим Головнин писал, что отсутствие Мансурова в Петербурге принесло ему только пользу, поскольку он неминуемо оказался бы в стороне от общих дел и это повредило бы его карьере[66]. Весной ситуация в столице еще обострилась и, по словам Головнина, стала плохо предсказуемой. Одного чиновника убирали за реакционные взгляды, другого за либеральные. На их место назначали тех, кто не имеет четких воззрений, вменяя это в достоинство. В итоге сам Головнин посоветовал Мансурову в будущем искать должности или управляющего делами Комитета министров или Государственного секретаря, «а до того не оставлять великого князя, оставаться в тени, писать историю Морского министерства и стараться чтоб об вас не говорили ни худого ни хорошего. Для этого нужно придаться на несколько времени наслаждениям семейной жизни и видеть небольшой кружок приятелей… Пребывание за границей в течении коего Вы не были предметом петербургских сплетен, много помогло Вам»[67]. Об Иерусалимском проекте не было сказано ни одного слова.
К осени 1861 г. Мансуров с отцом, женой и сыном, вернулся в Петербург. Однако великого князя он не застал, поскольку тот еще летом уехал в отпуск за границу и планировал пробыть за пределами империи до конца года. В столице Мансуров столкнулся с тем, о чем его предупреждал Головнин: он был не у дел. Строительство в Иерусалиме шло своим чередом по заведенному порядку. Внешне все обстояло благополучно, но структурно многое поменялось. Участие великого князя в делах Палестинского комитета сократилось. Лишившись августейшего управления, он стал быстро терять свою самостоятельность в бюрократической системе государственной власти. В декабре 1861 г. ближайший помощник Константина Николаевича А.В. Головнин, возглавил Министерством народного просвещения. Едва быв назначен, он предложил Мансурову пост директора единственного в министерстве департамента. «Естественно, я согласился, поскольку не мог и не хотел оставаться без Головнина в Морском министерстве в очень неудобном положении»[68], сообщал он отцу, который незадолго до этого вновь уехал из Петербурга в Париж.
Теперь, кроме ставших привычными палестинских обязанностей, на него свалилась громадная работа, связанная с новым университетским уставом и реформой всего Министерства народного просвещения, которую затеял А.В. Головнин. «О моей службе могу тебе сказать, – пишет он отцу, – что дела мне очень много и что с Головниным просто радость служить. Казенной квартиры я не получу, но жалованье будет хорошее. Летом отпуска мне не будет, разве ненадолго, когда я найду себе вице-директора. Головнин, слава Богу, имеет кредит у Государя и работает усердно и прекрасно»
ГА РФ. Ф. 990. Оп. 1. Д. 229. Л. З-Зоб.
ГА РФ. Ф. 990. Оп. 1. Д. 229. Л. 7-7об.
ГА РФ. Ф. 990. Оп. 1. Д. 36. Л. 22
