перешел ко мне. Думаю, папина чековая книжка не может купить ему всего.
Он смотрит на меня с нескрываемым презрением и выплевывает:
– Не твое собачье дело!
Я издаю сдавленный смешок, качаю головой и решаю сыграть на нашей взаимной ненависти.
– Хм-м-м, дай угадаю, – я демонстративно постукиваю себя по подбородку, как будто действительно задумываюсь об этом. – Бьюсь об заклад, она на той большой деловой вечеринке, которую устраивает твой папочка, верно? На что на этот раз проводится сбор средств? На новые колеса для его гребаного Роллс-Ройса?
– Отвали, Даркмор!
Понимая, что более чем достиг своей цели взбесить его, я улыбаюсь и мурлычу:
– С удовольствием.
Я толкаю его плечом с большей силой, чем необходимо, но как обычно золотой мальчик не отвечает, зная, что со мной лучше не связываться. Вообще он отвечает мне, только когда дело связано с его сестрой, а я нарочно дразню его.
Между мной и семьей Питерс холодная война с тех пор, как многоуважаемый, напыщенный мэр Хьюго Питерс решил трахнуть свою секретаршу, которой, так уж случилось, оказалась моя мама. Я достаточно долго наблюдал за тем, как он кормил ее своей дерьмовой фальшивой любовью, начиная с цветов и любовных записок и заканчивая тайными выходными. Мама влюбилась в него по уши, боготворила землю, по которой он, мать его, ходил. Конечно, он казался ей отличным парнем, особенно учитывая, что мой отец был полным куском дерьма и бросил ее, когда я еще был ребенком. Он предпочел нам свою мечту стать профессиональным спортсменом. С тех пор он переехал, женился на какой-то двадцатипятилетней девице, пока мама была по уши в долгах, и ей нужно было растить ребенка. Папаша пытается время от времени звонить мне, чтобы поговорить о хоккее, так как его карьера уже подошла к концу, но я не заинтересован в том, чтобы строить с ним отношения. Мне было тяжело наблюдать за тем, как мама переживала после его ухода, и я не хочу, чтобы он снова появился в ее жизни. Я помогал ей, чем мог, с тех пор как стал достаточно взрослым, и у нас все было бы хорошо, если бы Хьюго Питерс держал свои гребаные руки при себе.
Когда вся эта история вышла наружу, мэр решил остаться с женой, а мою маму уволил, и оплачивать аренду нашего дома она больше не смогла. Так мы оказались в крошечной квартирке с одной спальней, где жили, пока я не окончил среднюю школу и не получил стипендию в университете Фэрфилда. Мама была одинока и несчастна. Она застряла на бесперспективной работе в закусочной, а мэр в это время спокойненько продолжил жить со своей женой, как ни в чем не бывало. Его репутация почти не пострадала. Удивительно, как много могут сделать для людей простые зеленые бумажки. Прошло уже несколько лет с тех событий, но такое дерьмо сложно забыть. В особенности тогда, когда его заносчивые, тщеславные детки вечно торчат у меня перед глазами как напоминание.
Я вынужден делить не только универ, но и команду с Джошем, мать его, Питерсом, и хотя тренер старается не выпускать нас на лед одновременно, зная нашу историю, мне все равно
