словно перепуганный филин, озиравшийся вокруг.
– Все собрались? – в гостиной показались Коваленский, а за ним Горский. – С самого утра Якунин нас самозабвенно и бесконечно «любил», – Коваленский показал пальцами кавычки и сел рядом с Игорем, подняв очки на лоб. Откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. – Хотя, если быть честным, то не меня, а в основном Свята. Я мимо проходил и попался под горячую руку. Как обычно…
Коваленский, по мнению Натана, был самым рассудительным и спокойным. Абсолютно неконфликтный человек, хотя на первый взгляд мог показаться достаточно отстраненным, а возможно, и вовсе враждебным. Он дольше всех был знаком с Горским, поэтому многие их окрестили лучшими друзьями. Но были ли они таковыми на самом деле, сложно сказать. Кауфман подозревал, что между парнями обоюдной дружбы нет, словно Горский просто позволял Коваленскому быть его другом. Так снисходительно и «великодушно».
Горский – абсолютно наглухо закрытая книга. Чаще всего при любом разговоре Святослав вел себя безразлично и безэмоционально. Натан никогда не мог понять, был ли тот заинтересован в разговоре, когда оживленно участвовал в дискуссии. Было ли ему действительно смешно, когда он изображал что-то наподобие улыбки. И было ли ему на самом деле грустно, когда он пытался сопереживать и сочувствовать. Натану казалось, что Горский из тех людей, кто не умел выражать свои чувства ни словами, ни поступками, поскольку сам себя понять не был способен.
– Это все из-за найденного трупа? – озвучил свою догадку Натан, наблюдая за тем, как Святослав отобрал бутылку у Емельянова и поставил на камин.
– Кто труп? Где труп?! – испуганно выкрикнул Белавин и вскочил с кресла.
Натан спокойно похлопал по подлокотнику кресла, подзывая друга сесть обратно, и вполголоса ответил: «Успокойся, сейчас все узнаешь».
– Между Игорем и…
– Игорь, – Горский не дал Даниилу договорить, голос его звучал холодно и отстраненно, достаточно резко, – ты в этом как-то замешан?
Святослав взглянул на Игоря – тот поджал губы и посмотрел в сторону, словно не было ничего более интересного, чем открывшийся из окна вид. Горскому было невероятно сложно считывать эмоции людей. Ему нужны были откровенные разговоры, без преувеличения действительности и намеков. Важно, чтобы человек проговаривал то, что чувствовал на самом деле, при разговоре с ним. Конечно, не было гарантий правдивости этих слов. Но Горский не был идиотом.
Святослав стремительно двинулся к Дубовицкому. Мгновение – и он уже стоял напротив. Склонился, уперся руками в подлокотник дивана и пытался поймать его беглый взгляд. Смотрел пытливо, не моргая, словно вынуждая Игоря говорить. И неважно, что именно.
– Что произошло? Расскажи мне. – Голос, твердый и уверенный, растоптал последние крохи привычного самообладания. Игорь опустил глаза, поджал губы в тонкую линию. Горский ударил пальцами по щеке друга. Не хлестко. Не больно, лишь чтобы привлечь внимание. – Говори.
