саблю.
– Боже! – воскликнул капитан. – Это же Байринг! – Он взглянул на второй труп и добавил: – Отчаянно они схлестнулись.
Хирург осматривал саблю. Она принадлежала строевому офицеру федеральной пехоты – точно такая же была у капитана. Фактически это была сабля Байринга. Кроме нее, у убитых не было оружия, только полностью заряженный револьвер на поясе у мертвого офицера.
Доктор отложил саблю и подошел ко второму трупу. Тот был изрублен и исколот, но крови не было видно. Доктор взял мертвеца за левую ступню и попытался выпрямить ногу. От этого тело сдвинулось. Мертвые не любят, когда их беспокоят, – этот выразил свой протест слабым тошнотворным запахом. На месте, где он лежал, лениво копошилось несколько личинок.
Хирург с капитаном переглянулись.
Чикамога [5]
Покинув родительский дом на краю маленького поля, мальчик незамеченным пробрался в лес. Он радовался воле, радовался поджидающим его находкам и приключениям: душа ребенка тысячи лет закалялась в телах его предков, привыкая к бессмертным подвигам во имя открытий и завоеваний – то были победы в битвах, чьи переломные моменты длились столетиями, а победители ставили не походные шатры, но города из тесаного камня. С самой колыбели эта раса с боем проложила себе путь через два континента, и теперь, переплыв великое море, добралась и до третьего, чтобы заново родиться здесь, унаследовав тяготы войны и бремя власти.
Ребенку, сыну небогатого плантатора, было шесть лет. В молодости его отец служил в армии, сражался с дикарями и прошел за флагом своей страны до самой столицы цивилизованной расы на дальнем Юге. Мирная жизнь плантатора не остудила воинский пыл: разгоревшись однажды, он не гаснет до самой смерти.
Отец мальчика любил книги и картины на военные темы, и его наследник, будучи еще в самом нежном возрасте, смастерил себе деревянный меч, хотя даже наметанный глаз отца не смог распознать, что это за оружие. Мальчик носил свой клинок с гордостью, как подобает сыну героического народа, и теперь, пробираясь через залитый солнцем лес, время от времени останавливался, изображая, что нападает или защищается от кого-то, подражая людям, которых видел на гравюрах.
Легкость, с какой он повергал невидимых врагов, стоящих у него на пути, лишила его осторожности, и он допустил обычную тактическую ошибку: гнал противника до тех пор, пока не зашел слишком далеко. Он оказался на берегу широкой, но неглубокой речки, чьи стремительные воды прервали его погоню за неприятелем, со сказочной легкостью перелетевшим через поток. Но бесстрашный победитель не ведал сомнений: дух расы, переплывшей великое море, неудержимо пылал в маленькой груди, и противиться ему было невозможно. Найдя место, где по валунам, лежащим на дне, можно пройти или перепрыгнуть на другую сторону, он пересек реку и настиг арьергард отступающего врага, предав всех мечу.
Благоразумие
© Перевод. А. Рослова.
