ни своих, ни чужих – не сказать даже, кто и откуда ведёт огонь.
Гермотрак снова набирал скорость, вихляя по усеянной мусором эстакаде. Мимо промчался танк – страшный, огромный, чёрный. Батальонный джинн по имени Руса назойливо выкрикивала всё новые предупреждения, но Яна почти не слушала – её судьба была в руках чужой воли да безжалостных статистических величин. Чем, спрашивается, могут помочь себе пассажиры автоуправляемых машин, оказавшись посреди поля боя? Разве что согнуться в три погибели – для самоуспокоения.
Сгибаться Яна так и не стала. «Чтобы гордо смотреть в лицо опасности», – хотела бы она верить, но не верила, потому что причина была в другом. Ей было слишком страшно ничего не видеть и покорно ждать своей участи, и это тоже было глупо, потому что видеть и контролировать – совсем не одно и то же, сколько бы ни твердил об обратном иррациональный атавизм внутри черепной коробки.
«Я ведь даже не успею понять, от чего умру.»
Ремни удержали её, когда гермотрак резко вильнул в сторону, объезжая пылающий остов своего собрата. Яна приказала себе не думать о людях, оставшихся внутри этого костра, и усердно не думала ни о чём, пока кусок крыши прямо над ней не пропал в одно мгновение – с диким треском и пугающей лёгкостью. Незримая плеть хлестнула по салону, вырывая куски обшивки, раскалывая толстые стёкла и рассеяв серебристый туман осколков. Сидящая прямо перед ней пара – биотехнологи из Горизонта – превратилась в кровавую пыль и мелкие клочья плоти, усеявшие окна напротив. Алая взвесь осела на линзу Яниной маски.
Мир ворвался внутрь салона, в одно мгновение став реальным.
В дырах и пробоинах свистел ветер. Что-то грохотало и ухало, надсадно выли турбины, гермотрак вибрировал, но держался, и Яна поняла, что жива, и едва не засмеялась от осознания этого факта. Бояться больше не было смысла.
По правую сторону от эстакады, ощутимо идущей под уклон, мелькали обезображенные фасады и желоба второстепенных дорог, на десятки метров заваленные обломками. Там то и дело рвались снаряды, а однажды – только однажды – мелькнул угловатый корпус «Вьюги», ведущей безумный огонь по невидимому врагу. Гермотрак затормозил, объезжая застывший танк, на который нехотя взбирались язычки пламени, и взгляд Яны упёрся в дорожную развязку – та провалилась внутрь самой себя под тяжестью рухнувших сверху балок.
На ней, среди осыпавшихся зданий, в облаках пыли, шевелилось что-то страшное и громоздкое. Мелькнул клиновидный корпус, озарилась вспышками выстрелов турель на мощном манипуляторе, и машина вдруг проявилась целиком – метров четырёх ростом, двуногая, безголовая. Вся покрытая грязными разводами и какими-то щитками, серая туша выбиралась наверх с пугающей целеустремлённостью.
«Слишком проворно», – мелькнула торопливая мысль. – «Почему оно шагает так быстро?!»
Корпус робота раскачивался из стороны в сторону, но машина не оступалась и не скользила. Нижние конечности двигались удивительно точно, с каждым шагом буквально вбивая себя
