закричал он солдатам. Он знал их в лицо, это стрелки из роты Вилли, которые, забыв о враге, выносили из палаток горцев самые разные вещи. – Хватит обшаривать палатки, ищите не серебро, а горцев! Пленных не берите!
Стрелки тут же убежали за соседнюю палатку. Генерал, как никто другой, знал, что они все равно будут искать себе прибыток среди брошенных горцами вещей. Только строгий сержант сможет это остановить: солдаты есть солдаты.
Горцы вышли из лагеря и попытались его сжечь. Конечно, все сжечь им не удалось, но кое-что они запалили. Где-то горели палатки, телеги, масло и жир в бочонках, горело любимое всеми солдатами толченое сало с чесноком – целые бочки сгорали, источая адский запах. Но большую часть всего того, что было в лагере, врагам сжечь не удалось. Они даже не смогли вывести всех коней из стойл, что уже говорить про горы мешков с провизией.
Дым в горящем лагере врага – что может быть слаще для солдата? Ничего, но вот Волков сейчас не чувствовал этой сладости. Уж очень много он переживал за это утро, чудо, что грудь и рука не разболелись.
Брюнхвальд и Роха встретили его у выезда из лагеря.
– Поздравляю вас, генерал, с победой, дело наше вышло. – Карл был доволен, он улыбался.
– Да, непросто было, но получилось, – заметил Роха без всякой радости. – Жаль, что народа много потеряли.
Уж лучше бы молчал, кавалеру и так невесело.
– Сколько же?
– Капитаны рапорты еще не подали, но сдается мне, что ранеными и убитыми у меня полсотни, не меньше.
«У Вилли в роте потери человек пятнадцать».
– А у вас, Карл?
– Две сотни, – на сей раз строго отрапортовал полковник, – никак не меньше. А может, и больше. Дело было очень тяжкое, очень. Они успели к нашему приходу выйти, а пока я строился, они тоже построились. И, как у них принято, уперлись – не сдвинуть. Еще потом и кавалеристы спешились, тоже к ним встали, так начинали даже нас давить. Благо, мушкеты выручали, но вот уж арбалетчики… От них продыху не было ни нам, ни стрелкам. Просто истязали нас. Я уже и не знал, что делать, чувствую, жмут меня, хотя их и меньше было. И тут с севера ваш отряд, что вы мне послали. Очень-очень вовремя. У них сразу пыл иссяк. А за ними следом через десять минут, смотрю, и фон Реддернауф едет.
– Он высадился?! – воскликнул генерал.
– Да, с ним восемь десятков людей, и как он начал им в правый бок заезжать, так они к лагерю и попятились, – завершил рассказ Роха.
– А сейчас где кавалеристы?
– Я велел ему ехать трепать отступающих, сам я преследовать их не мог: устали люди, еле стоять могли, – докладывал Брюнхвальд. – Велел идти кавалеристам. Но наказал преследовать горцев без лишнего рвения, чтобы не терять людей и коней, – так, потоптать раненых да отбившихся от больших отрядов. Может, какого офицеришку раненого в плен изловить. Нам не помешало бы сейчас расспросить кого-нибудь.
«Повезло мне с этим человеком. Все знает, все понимает, ничему его учить не нужно».
– А
