доказать свою крутую родословную. А здесь – такая возможность! Совершить легкую прогулочку к азиатскому побережью – при попутном-то ветре плыть – всего ничего. А там, позагорав и накупавшись в ласковых морских волнах, совершить пару-тройку подвигов, о которых можно рассказывать долгими зимними вечерами, словом, покрыть себя неувядаемой славой, и на несколько лет можно с подвигами не заморачиваться! И к тому же такая прекрасная возможность погра… эээ… вернуться с богатой добычей!
И превыше того! Героев на подвиги, в данном случае, призвал долг! Данная Менелаю клятва. Суть клятвы заключалась в следующем. Практически все герои так или иначе претендовали в свое время на руку прекрасной Елены. А потому, чтобы избежать конфликта, еще перед тем, как выбрать мужа для дочери (вернее, объявить во всеуслышанье ее выбор) царь Тиндарей, взял с претендентов обещание, что те не только не будут иметь претензий к будущему мужу, но и в случае какой-либо беды обязательно придут ему на помощь. Ну, первая половина клятвы понятна – война зятя с отвергнутыми женихами никому не в радость. А вот что значит «в случае беды»? Какую-такую напасть предвидел отец Елены? Может быть, хорошо зная свою дочь, склонную к похищаемости, опасался нового побега с пылким поклонником? Или, зная так же хорошо пылких поклонников, рассчитывал охладить их пыл – мол нигде не найдешь укрытия, когда за тебя возьмется банда героев, женихов-неудачников, желающих хоть кому-то отомстить за свою неудачу?.. Кто знает?..
Интересное совпадение: заставить женихов дать такую клятву, как и передать право выбора мужа самой Елене – оба этих поступка ПОСОВЕТОВАЛ Тиндарею наш герой ОДИССЕЙ [7. 78; 5. III. X, 8]! Вывод, на первый взгляд, напрашивается только один – поскольку Одиссей сам был в числе женихов, а значит, предполагал стать мужем Елены, он почему-то был уверен, что выбор Елены падет именно на него. Так что клятву он придумал к собственной выгоде и никак не предполагал, что ему самому же и придется ее выполнять. Но Елена предпочла Менелая. А разочарованному Одиссею ничего не оставалось, как жениться… на двоюродной сестре Елены, Пенелопе. (Заметим в скобках: ну, и кому повезло больше?)
На тот же, на первый взгляд, справедливость вышесказанного подтверждает то, что, когда пришло время, Одиссей отнюдь не жаждал доказать на поле брани свою воинскую доблесть. Гомер упоминает, что Агамемнону много дней пришлось его уговаривать [2. XXIV, 115], но, судя по другим источникам [7. 95; 14. 819], Одиссей, чтобы избежать исполнения данной клятвы (ведь ДЛЯ себя, а не ПРО себя ее придумал!), притворился сумасшедшим. На глазах изумленных Менелая и Паламеда, приехавших, чтобы призвать героя к оружию, Одиссей запряг в плуг вола и осла, и стал таким образом пахать поле, обильно засевая его солью (заметим, по тем временам дорогое удовольствие – соль стоила почти как золото! К тому же просоленная земля становилась бесплодной – двойной убыток!). Однако, один из прибывших, Паламед,
