style="font-size:15px;"> – Ну же, Корибут, решайте, – подзадорил Витовт Острожского, искоса поглядывая на Владислава Ягайло, намеренно, в пику королю, продолжая называть его родовым литовским именем,
– Я уже давно все решил, – спокойно сказал молодой князь. В его мыслях быстро промелькнул и изчез образ белокурой красавицы из рыцарского замка. – Я непременно приму участие в войне. Немного позже. Если она будет официально объявлена. Я более дипломат, ваша светлость, хотя и не чуждаюсь поорудовать мечом.
Это был вежливый отказ.
– Достойный ответ, – несколько разочарованно заявил Витовт, тем не менее, с привычной улыбкой на устах. – Приятно видеть, что молодое поколение в наши дни отличается таким благоразумием и рассудительностью!
Молодой человек неожиданно приобрел в его глазах еще большую ценность. Теперь уже улыбался король, но Витовт поклялся самому себе, что он дорого заплатит за эту улыбку. «Что ж, если у него нет самолюбия военного, – философски подумал великий князь, – придется сыграть на чем-нибудь другом. А Ягайло, Ягайло право рано радуется. Как правило, при всех наших с ним столкновениях последним всегда смеюсь я!»
Глава 3
Семейство Верех
Ставицы под Плоцком,
королевство Верхняя Мазовия, земли Польши, осень 1404 г.
Русский боярин Твердислав Верех слыл у себя в Новгороде человеком упрямым, как черт, и корыстным до крайности. Он мог выйти сухим из воды в любой ситуации, отпереться от чего угодно, продать всех и каждого, если того требовали интересы дела, которые, по необъяснимой, но приятной случайности, почти всегда совпадали с его собственными интересами. Вместе с тем, боярин был человеком, необыкновенно привязанным к семье. После безвременной смерти жены на его руках остались две дочери – Марина и Елена, которых он любил, пожалуй, даже больше своей мошны. От покойного отца, наряду с солидным капиталом и большим делом, он унаследовал также неистребимую тягу ко всякого рода эффектам, авантюрам и сомнительного рода предприятиям. Эта семейная черта стала настоящим безумием для всей его родни. Его отца, кандидата в посадники, она незаметно, но верно привела в потайной проруб новгородского Судилища; его старшую сестру, красавицу Анастасию, толкнула на побег из-под венца с богатым новгородцем к ее любезному другу, знатному поляку пану Ставскому, и последующее затем замужество с ним в Польше. Пятнадцатилетняя племянница боярина, Эва Ставская, также унаследовавшая тень фамильного безумия, несколько лет назад, по слухам, сбежала из дома отца с крестоносцем. А собственное чадо Вереха, очаровательная боярышня Марина в головокружительных скачках на диких литовских лошадях, шутя, обгоняла литовских молодцов великого князя Витовта, к слову, приходившегося ей крестным отцом.
Самого Вереха эта фамильная черта, в конце концов, заставила покинуть Великий Новгород и искать пристанища
