с обожаемой королевой?
– Пане кралю, – дождавшись окончания его тирады, сухо сказал молодой князь. – Не знаю, откуда вы почерпнули сведения о внешнем облике племянницы гневского комтура, но в любом случае, не следует делать из меня дурака. Я хочу жениться на ней потому, что она мне нравится, независимо от того, похожа она на королеву Ядвигу или на правителя Самбийского!
– Опомнись, Зигмунт! – устало сказал король, чувствуя себя разбитым от внезапно налетевшего и также внезапно испарившегося приступа гнева, обессилевшего его. – Не делай глупостей. Прошлого не воротишь. Послушай меня и откажись от этой бредовой затеи.
Молодой человек некоторое время внимательно смотрел на короля, по-видимому, о чем-то раздумывая. Король уже начал успокаиваться, полагая, что тема исчерпана, и князь больше не намеревается настаивать на своей причуде, поэтому спокойное и твердое замечание Острожского повергло его в еще большую ярость.
– Дело в том, что я влюблен, мой король.
– Это меня не удивляет! – уже не сдерживаясь, загрохотал Владислав-Ягелло. – Если девчонка похожа на Ядвигу! Я уверен, что проклятые рыцари нарочно подставили тебе ее!
Теперь уже темные глаза молодого Острожского князя заискрились гневом.
– Что касается покойной королевы, – пристально поглядев на короля, тихо, сдерживаясь, сказал он. – То мы с вами условились никогда не упоминать ее имя всуе. Относительно же коварства крестоносцев могу сказать лишь одно: окажись все так, как вы предполагаете, то вы ведете себя именно так, как ожидает магистр – устраиваете трагедию из ничего, и одновременно восстанавливаете меня против вас, в то время как магистр, по его намекам, готов отдать девушку мне в жены. Более того, запрети вы мне жениться, Конрад фон Юнгинген снова будет говорить о предубежденности Польши против Ордена. Я уверен, что в своем очередном письме к Его Святейшеству Римскому Папе он непременно прибавит к этой, в принципе, простой истории что-нибудь еще, уже лично от себя, и повесит всех собак за все ссоры, происходящие в последнюю сотню лет между Орденом и Польшей, на упрямых, не знающих о христианских методах решения проблем польских королей.
– Чтоб он сдох, проклятый! – в сердцах вскричал король.
Острожский пожал плечами.
– Мне право, очень жаль, Ваше Величество, – он опустил голову и не смотрел больше на короля. – Я люблю эту девушку, и я намерен просить ее руки. У вас нет причин отказать мне в подобной просьбе. Пусть она ниже меня по социальному положению, но она не простолюдинка. Я могу на ней жениться.
– А как же быть с дочерью пана Адама?
Владислав Ягелло постарался взять себя в руки, и ему это удалось. Когда он снова заговорил, его голос прозвучал уже несколько язвительно:
– Как же быть с волей покойного отца и покойной королевы, которых ты так любил? Ведь это они постарались устроить твой брак с панной Эвой Ставской. А что ты намерен
