потому что я тоже фантазер, и тоже чувствительный. Особенно когда музыку хорошую слышу.
Может, это еще и потому, что у меня абсолютный слух. Так сказала мамина подруга, певица Купцова, я уже говорил… Я, когда поменьше был, любую мелодию мог напеть, а иногда даже и на пианино подобрать! Хотя нот почти не знал еще тогда. У мамы в Доме культуры в зале пианино стоит, и я на нем подбирал одним пальцем… Пока меня однажды вахтерша Тамара Павловна не выгнала из зала.
– Тут тебе что, консерватория? Сломаешь инструмент, а мне отвечать! – закричала Тамара Павловна. И выгнала. И с тех пор я больше к тому пианино не приближался. И вообще обиделся на Тамару Павловну. Почему она решила, что я непременно должен сломать инструмент? Я же так аккуратно играл!
– Не дуйся на Тамару Павловну, – сказала мама. – Она женщина пожилая, одинокая.
– Так если она пожилая-одинокая, значит, ей можно на меня кричать? – хмуро спросил я.
– Нельзя, конечно, – мама вздохнула. – Кричать никому ни на кого нельзя. Но – будь мудрее… Будь выше. Не обращай на нее внимания.
И я решил быть мудрее. И выше. И не обращать на нее внимания. Поэтому больше с ней не здороваюсь.
2
Ну и вот, мамина знакомая, певица Купцова пела в девяностые в ресторане «Север». А там часто пировали бандиты. И однажды они чего-то не поделили и началась стрельба. Там даже погиб тогда кто-то. Вот и пой после этого в ресторанах. Но Купцова выжила. И даже продолжала петь в этом «Севере».
– Я так рассудила: не могут же каждый день стрелять! – объясняла она.
– Конечно, – сочувственно соглашалась мама.
– И действительно, после того случая никто особо не стрелял, – продолжала Купцова. – Ну, правда, через полгода ресторан подожгли, конечно…
Да, это громкая история у нас в городе была, когда сгорел «Север». Хотя поджоги, опять же, нередко бывали. И в таких пожарах люди гибли, иногда совершенно случайные…
А ту фотографию, с неизвестной черно-белой девочкой, Степа так с собой и унес. Степина мама эту фотку у него нашла и давай пытать: где взял? Ну Степа и признался, что мы с ним были в заброшенном доме, а его мама рассказала моей маме, и моя мама меня чуть не убила.
– Я же просила не ходить! – чуть не плакала она. – Там же кто угодно мог оказаться!
– Ну не оказался же… – бормотал я.
Мне было стыдно и жалко маму, но – дело сделано, чего уж…
– Там полы гнилые, вы могли провалиться на первый этаж, руки-ноги переломать!
– Ну не провалились же…
– Вот что мне с тобой делать?! – причитала мама.
И я не знал, что ей со мной делать. Только очень хотел, чтобы она поскорей успокоилась.
– У меня зато абсолютный слух, – сказал я осторожно.
Ну, просто я знаю, что маму только мой слух и успокаивает. Она все переживает, что из меня толку не будет и непонятно, кем я стану, когда вырасту. А так – пойду в музыкальный колледж, раз есть слух, и способности, и музыку люблю…
Я
