меня, – начал он. – Я знаю, бледнолицые причинили твоему народу много горя. За это ты вправе ненавидеть их, но поверь, высший суд справедливости не в том, чтобы убить, а в том, чтобы простить. Прости их. Не применяй против них оружия. Позволь это мне. Обещаю тебе, всё, что будет нужно, я сделаю сам. После исцеления души, они будут совсем другими. Понял ли ты меня, сын леса?
Молодой кри сжал зубы. Он весь противился тому, что ему предлагали. Он не умел прощать. Но его просил Великий Маниту, творящий добро и способный карать зло. И он согласился.
– Я не трону их. Но только в том случае, если мой брат жив.
– Твой брат жив и здоров, – улыбнулся Отоми. – Он в безопасности, спрятанный. Смотри вниз. Видишь, там человек. От твоего братишки он узнал, что ты ранен и хочет тебе помочь. '
– Ваконшече! Лесной дух! – вскрикнул юный кри. И опять, благоговея взглянул на Отоми, который так запросто читал далёкие мысли других людей. Вот и сейчас он без труда понял, что творится в голове юного индейца.
– Не волнуйся, раз тебя там нет, я верну его, но не сейчас, а то он может нам помешать. Ровно через полчаса он повернёт обратно. Мы же должны успеть за это время. Сдаётся мне, он устроил коварную западню врагам своим.
Отоми весь обратился в слух. Его чуткие органы шарили по земле как локаторы, которым не было равных. Зелёный густой покров растительности не мог помешать ему. Он отмечал всё: мышь, трепетавшую от страха под листиком, ежа, вынюхивающего добычу, более мелких насекомых, не говоря уже о крупных обитателях, кои не могли укрыться даже от Димки.
Что до него, то он просто наслаждался свободным парением, струёй свежего воздуха, которая обдавала его. Состязаться с корифеями природы он не мог, без борьбы уступая им первенство. Ведь известно, насколько остёр орлиный взгляд индейца. А Отоми, так тот вообще работал только по биополям, не применяя зрения. Где же ему за ними угнаться. Словом, в следопыты он не годился, тем более в воздушные. И ему оставалось только наблюдать величественную панораму лесов, дышать полной грудью и впитывать в себя то дивное, беспредельное пространство, где царствовали только птицы да шальной ветер. В нём пробуждались и росли истинные чувства, что незримыми нитями связывали его с природой.
Видя, как радуется землянин, Отоми совсем убрал чёрную завесу, всё равно здесь не от кого прятаться, а землянину польза, ибо все они закостенели и зачерствели в своих городах, так пусть же он отмоется здесь. Кровью, жилами своими коснётся родной земли, надышится её просторами и ещё острее будут его нервы, ещё острее ощутит он эту неразрывную связь с природой.
Внизу открылась гладь океана. Песчаная коса глубоко врезалась в залив, деля его пополам. Довольно широкая и слегка заливаемая волнами, она всё же прочно отвоевала у океана эту малую часть суши.
Морские обитатели устраивали на ней короткий привал. Дремали крабы, зарывшись в песок, прилетали чайки с мелкой добычей в клювах.
Вдруг из толщи воды
