им, ибо прибор был рассчитан только на трёх членов экипажа.
Идти в авангарде бандиту было очень неуютно. Его смущал карабин краснокожего, тогда как у него не было даже ножа. Такое неравенство прямо-таки лишало его воли. Ему было бы гораздо лучше, если бы карабин взял беленький мальчишка, такой славный, свободный, независимый ни от кого мальчуган. Он был надёжным, он вселял большое уважение, ибо был не таким как все. Возле него можно было ощутить себя человеком. О бегстве он и не помышлял. Скрываться от парня, у которого в повиновении сама природа было бы просто нелепостью. Это всё равно, что бежать от своей судьбы, а от неё разве убежишь? Лишь при нем можно было заиметь шанс остаться в живых. В данный момент он как в заколдованном круге, всюду враждебная лесная стихия, да ещё с доисторическими ящерами в придачу, вполне реальные индейцы, неизвестно откуда взявшиеся. От них не убережешься, если они начнут попадаться на каждом шагу. Не опоздать бы с дружками. Наверняка не из его одного сотворил хозяин леса приманку для хищников.
Второй кладоискатель тоже был в плачевной ситуации. Он также был привязан к жертвенному столбу. Но несколько посвободнее, на длинной, почти двухметровой верёвке за одну ногу, что позволяло ему перемещаться вокруг столба. Руки его были скручены за спиной. Это лишало его возможности освободиться самому, во сто крат увеличивая чувство обречённости того, что он попросту отдан на съедение шакалам. Увы, участь его была ещё страшнее, чем он предполагал. Из-за кустов прямо ему под ноги выкатились три медвежонка. Почуяв человека, испуганно присели, сбились в кучу, но услышав позади треск сучьев, под тяжестью приближающейся матери, они осмелели, все трое кинулись на пленника и с ожесточением начали грызть его сапоги. Тот онемел от страха. Медвежата узнали его запах! Стало быть, сюда идёт мать, та самая раненая медведица, в которую он стрелял! Теперь ему несдобровать, вот она расплата за содеянное. Раненый зверь спуску не даст, близка его погибель!!! И кричать бесполезно. Не испугается его крика медведица, а только распалится жаждой мести, удесятерит свою ярость.
Клубками повиснув на нём, медвежата терзали ему ноги, весьма ощутимо кусали сквозь голенища, а он не мог пошевелиться, сбросить их, боялся привлечь более сильного гнева. Из двух зол всегда выбирают меньшее.
Медведица наконец объявилась собственной персоной.
И впрямь та самая, в которую он имел неосторожность стрелять. Она шла на задних лапах, обнажая шерсть в засохших струйках крови, а что ещё может быть точнее этого факта?
Расчухав, кого треплют малыши, мамаша сперва застыла, как вкопанная, совсем растерявшись от того, что ей так неожиданно представилась возможность расправиться со своим обидчиком. Затем хищно сверкнув в немом оскале зубами, медленно двинулась к противнику. Она понимала, что жертва поймана в капкан, что ей никуда не деться.
Пленник обезумел от страха, от сознания того, что наступили последние минуты его жизни. Он в панике заметался вокруг столба, сбрасывая о себя медвежат, пиная их и спотыкаясь об них. Громкий, душераздирающий
