Агентство «Галлус» приобрело определенный вес на журналистской арене и получило достаточно спонсорской поддержки в стране и за рубежом, чтобы постоянно расти и расширять свои возможности. Лине пришлось признать, что ее первоначальная точка зрения, очевидно, была слишком пессимистичной: все-таки можно достучаться до людей и чего-то достичь.
А потом она получила известие, что больна.
Сначала она не знала, как сказать ему. Яссин любил ее, и она его любила. У них не было определенных планов, но Лина знала, чего он хочет: целиком и полностью отдаться работе, чтобы хоть что-то изменить, надежное партнерство, детей.
Еще несколько часов назад Лина думала, что она и есть его настоящий партнер. Она знала, что, если потребуется, он все бросит, только бы она была рядом. В этом она ни секунду не сомневалась. Но мысль, что из-за нее он откажется от устремлений, была ей невыносима.
Лина знала, что есть только одно достойное решение: позволить ему идти своим путем.
Они сидели в Ребштокпарке. Хотя жилье в том квартале получали главным образом молодые семьи и пенсионеры, благодаря хорошим связям его матери с местными политиками, у него была квартира поблизости. Они смотрели на пруд с лебедями и утками, огромная стая зеленых попугаев перелетала с криками на другой берег, и Лина сказала, что это конец. Дай мне время, мне надо о себе позаботиться, нет, ты все делал правильно, мне нужно больше личного пространства. Она не сказала ничего, с чем можно было бы смириться, но она не смогла сказать ему правду. Она оставила его дрожащим, со слезами на глазах, села в трамвай и уехала домой. На протяжении нескольких недель он пытался поговорить с ней. И до сих пор она не может понять, почему однажды он сдался.
6
– Ты шутишь?! – говорит Эзлем, заходя к Лине в палату.
– Спасибо за беспокойство, самочувствие нормальное, – отвечает Лина раздраженно.
Но по Эзлем не скажешь, что она собирается извиниться за свой тон:
– Почему ты мне ничего не сказала?
– Эзлем, мне кажется, я не обязана тебя информировать. – Лина еще выше натягивает одеяло, хотя ей и так жарко. Она лежит в постели полностью одетая, включая обувь.
– Я полагала, у нас доверительные отношения, – настойчиво говорит Эзлем. Потом осматривается и с уважением поднимает бровь. – Шикарная палата. И только для тебя одной.
– Я особая пациентка.
– Важная персона.
– Смешно, – Лина глубоко вздыхает. – Посмотрела записную книжку?
Эзлем кивает, подходит ближе и садится на стул для посетителей. Она придвигает к себе стол и кладет на него блокнот:
– Последняя запись, что-то насчет Яссина. Датирована вчерашним днем, стрелки и зачеркивания, и что-то еще с Армдт или Анндт – возможно, Арндт? И еще что-то неразборчиво. Пачкотня какая-то, можешь попробовать прочитать, – она бросает записную книжку
