Прословлял ли Чернобога? – басовитым, раскатистым голосом спросил Геркул.
Этого вояку можно было назвать «Геркулесом»: высокий, рослый, с натруженными руками. Весьма вероятно, что именно так его и звали. Тут, в Берладе, пусть и говорят на русском языке, да и большинство людей похожи внешне на русских, такие вот типичные «рязанские лица», но всякого люда хватает. Со многих мест бегут люди, чтобы найти себе пристанище в Берладе. Так мне подсказывала память.
Вот Геркул иной, выделяется из общей массы людей: нос большой, с горбинкой, волосы иссиня черные, слегка кудрявые. Тут греком пахнет. Впрочем, пахнет тут немытыми телами, но, возможно и греческими.
– Сотник Геркул, да кому ты веришь? – дрожащими, демаскирующими, в миг пересохшими губами, спросил Илья.
– Сотник Геркул, то ваши дела, про Чернобога и все остальное. Но я заберу Спиридона и мы пойдем… Только свое добро еще заберу, которое Илья на хранение у меня брал, – сказал я, увидел, что лжепоп собирается что-то возражать
– А видоки есть, кто видел с чем ты пришел к отцу Илье? – спросил Геркул.
– Я видок, – обозвался Спирка и быстро пересказал все то, что мне говорил полчаса тому.
И то, как я приехал, что был в кольчуге, которую, кстати, Илья уже и продал, что двух коней добрых имел. Я не особо разбираюсь в лошадях, но, скорее всего, именно своих и собираюсь забирать. Еще два коня в стойле – явно клячи.
– Все видали, как я пришел в берладу с серебром и с конями? – выкрикнул я.
Люди, чтобы только откреститься от Ильи, готовы подтверждать что угодно. Запоздало даже пришла мысль, что могу так отжать у лжепопа и дом и даже церковь. А что, я Писание знаю, Спирка, уверен, тоже. Но это не мой путь, я так не смогу и от скуки завою на вторую седмицу. Удивительно, но я уже смиряюсь со своим положением, думаю, пусть и мало вводных данных, но с перспективой.
Между тем, я подошел к уже одиноко стоявшему лжепопу. Хотелось ударить, но я предложил сделку.
– А ты, Илья подумай. Может я заберу, что мне нужно, а Спиридон и скажет, что видел тебя на капище Чернобога, но и токмо то видал, что ты людей увещевал отказаться от поганства, да идолов топтал.
Не дурак все же этот Илья, далеко не дурак, понял, что к чему, сразу начал кивать и соглашаться с тем, что я могу забрать свое, чтобы только историю повернуть в себе на пользу. Знать бы еще, что именно мое. Но есть гривны, есть кони, вот это и заберу.
– А то, что кормил его, что… – начал было торговаться лжепоп, но тут его перебил уже князь.
– Возьми пять гривен за то, – сказал Иван Ростиславович и небрежно бросил пять серебряных пластин в грязь, что была перед Ильей.
Злой взгляд в мою сторону от любителя некоего Чернобога, волка в овечьей шкуре, вызывал у меня лишь улыбку. Вот так смотрят те, кто проиграл, кто сдается, отступает, но пытается злобой оправдать себя же перед собой же.
– Жди за огородой Берлады! – приказал мне князь.
– Иван…
