шипением. Поискала работающие каналы, но так и не поймала ни одной радиостанции.
Оставила радио разлагаться дальше и дернула створку единственного выжившего окна. Взору открылся вид на уютную улочку. Дома, затянутые диким виноградом и плющом, тонули в золотой листве деревьев. Аккуратная брусчатая дорога, камешек к камешку, изгибалась змейкой, убегая вдаль.
Отсюда просматривалась подъездная дорожка к черному входу, заросший фонтан и неухоженные клумбы…
У самой двери вдруг мелькнуло что-то темное и остановилось в тени.
Я навалилась на подоконник и высунулась наполовину. Фигура исчезла, будто ее там и не было.
Мозг почти не уловил хруст, да я бы и не успела среагировать. Пол жалобно заныл, под ногами мгновенно исчезла твердая поверхность, и я, потеряв равновесие, с воплем полетела вниз в облаке пыли и обломков трухлявого дерева.
Спасло меня то, что над черным входом обильно разросся дикий виноград. Его побеги затормозили падение, так что я не расшиблась в лепешку, а всего лишь плюхнулась рядом с крыльцом кулем.
Ногу прострелила резкая боль. Со стоном я скрутилась, схватившись за лодыжку. Нет, этот день не мог стать еще ужаснее!
– Ада? – изумленный голос Ретта прозвучал прямо надо мной.
Я ошиблась. Этот день определенно мог стать хуже.
Тихо хныча от боли, принялась растирать ногу. Плечи обхватили сильные руки, заставляя меня выпрямиться. Я вскинула голову.
Ретт склонился надо мной, одетый в темное пальто. Загадочная тень, из-за которой я рухнула вниз, оказалась Реттом. Я снова пострадала из-за него? Нечему удивляться.
В воздухе лениво пикировали алые виноградные листья, которые я сбила, пока летела вниз, обрывая побеги.
– Как ты? – спросил Ретт озабоченно. Скорее, просто из вежливости.
– Все прекрасно, спасибо, – буркнула я. – Гуляю на свежем воздухе. В доме слишком душно.
Ретт устало вздохнул. На какое-то мгновение мне показалось, что он смотрит почти влюбленно. Злорадствует, наверное. Доволен, что я снова валяюсь у него в ногах. Пусть даже на этот раз ни о чем и не умоляю.
– Действительно. Прекрасный день для прогулок, – произнес он задумчиво. – Поэтому мы с тобой сейчас прогуляемся к врачу.
– Ничего подобного! – возмутилась я. – Со мной все отлично. Можешь идти, куда шел.
Злость придала сил, даже боль как будто стала слабее. Я вскочила на ноги и тут же чуть не грохнулась снова. Боль острыми клыками впилась в лодыжку, и я, не сдержавшись, взвизгнула.
Ретт подхватил меня на руки. На долю секунды я замерла, со стоном вдохнула его запах. Мята. Он все еще пользуется мятным одеколоном.
– Отпусти, – попросила я твердо.
– Ада, будь благоразумна! Хорошо, если лодыжка вывихнута, но вдруг перелом? Я могу отпустить тебя, оставить здесь. Надолго ли? В одном платье ты замерзнешь, простудишься и заразишь
