и крах всех надежд. Селвин вернулся, и вернулось пренебрежение. Он приказал ей родить и убить сына. И был уверен, что она не посмеет ослушаться.
– Демоны, – Люциан с шипением отпрянул, мотая рукой.
Изольда тоже ощутила знакомые прикосновения раскалённого металла в кармане.
– Монета вернулась, – прошептала она дрожащим голосом, опустив ладонь в карман.
Подрагивающие пальцы стиснули похолодевший металл, вдавливая острые грани в кожу. Люциан пытался избавиться от монеты. Выбрасывал на каждой стоянке. Но Сигурн не собиралась оставлять Изольду. Похоже, придётся смириться с ролью пешки в игре богов.
– Лучше не спорить с Сигурн, – Изольда села на кровати и потянулась к обожжённой руке Люциана.
Ожоги её пугали, с тех пор как вернулся брат. Тело Селвина украшали ужасные следы пыток.
– Внимание богов опасно. Может, обратиться к вере Гейты? – высказал он пугающее предложение.
– Нет, ни за что, – активно замотала она головой.
После переворота, устроенного Эрвином, в Империи начали поклоняться тёмной богине. Селвин же привёл во дворец Гейту во плоти. Но сама Изольда предпочла просто перестать молиться. Боги всё равно никогда не слышали её просьб. С тех пор ничего не изменилось.
– И Гейта тоже может попросить плату за силу, – напомнила она осторожно.
– Гейта победит. Это очевидно! – Люциан смерил её ожесточённым взглядом.
Крик разбудил Эри. Малыш захныкал в своей люльке. Слишком маленькой для него. В иной ситуации Изольда спала бы с сыном в кровати. Но теперь в её жизни был Люциан. Приходилось мириться с его мнением. Смирение стало её жизненным кредо.
– Успокой его, – рыкнул он и отвернулся, чтобы проследовать к сумке.
Изольда поднялась с кровати и прошла к люльке, краем глаза наблюдая за тем, как Люциан бинтует руку. А пока он не видит, она спрятала монету в пелёнку сына. Быть может, такое решение устроит Сигурн? Вполне возможно, что богиню интересует именно он, наследник узурпатора, а не беглая принцесса. И пусть это страшно, ни одна мать не захотела бы, чтобы её дитя втягивали в борьбу за власть, но постоянное возвращение дара Сигурн говорило о главном: их не отпустят. Тогда пусть богиня защитит Эрвина, если Изольды вдруг не будет рядом.
Сын быстро успокоился, девушка вернула его в люльку и на цыпочках отступила к кровати. Талию тут же обвили руки Люциана. Он рванул ворот её платья, прикусил кожу на плече. Но объятие вдруг прекратилось. Её толкнули на кровать. Руки упёрлись в перину. Жадные ладони задрали юбку до талии. И стало так тошно. Как же ей надоело мириться.
– Я так не хочу, – голос наполнили почти забытые властные нотки.
Они были свойственны дочери императора, а из уст отчаявшейся беглянки звучали глупо. Мужчина остановился. Но упрямство соперничало с таким привычным желанием покориться судьбе.
Изольда поднялась и развернулась
