дорогу к городу папа что-то насвистывал, подгоняя Старого Бена, запряженного в телегу. Мама сидела рядом, качала головой и смеялась. Я крепко держала кукурузный пудинг, стоящий у меня на коленях.
Мама присоединилась к женщинам: они дружно шили приданое для малыша. Девушки суетились у стола. Мы очень нервничали, ведь это был первый раз, когда мы представляли свою стряпню всему городу.
Я нарезала груши вместе с Эбигейл Паулинг, и вдруг кто-то потянул меня в сторону.
– Ты умеешь хранить секреты? – прошептала Лотти Пратт мне в ухо.
– Конечно, умею, – ответила я. – А что?
Она отвела меня за груду бревен, которую успели сложить вспотевшие мужчины. Мария Джонсон и Юнис Робинсон сидели за столом и глазели на нас. Новое платье Марии было ярко-красного цвета с белыми фестонами по вырезу и черным кантом на рукавах и корсаже. А до этого, когда Мария находилась от нас вне зоны слышимости, малышка Элизабет Фрай сказала, что ее папа считает, что подобное платье может кого угодно ввергнуть в грех тщеславия. И вдобавок, как будто ей мало было одной красоты, пока остальные возились со своими пудингами и другой стряпней, она приготовила три золотисто-коричневых сливовых пирога.
У Лотти, на которой, с тех пор как умерла ее мать, лежала вся готовка, не было оснований бояться проиграть Марии. Ее пасхальные рулеты могли соперничать даже с выпечкой Гуди Праетт. Она притянула меня к себе и шепнула на ухо:
– У меня теперь есть парень.
Я отодвинулась, чтобы увидеть ее лицо. Это шутка? Но на щеках алел румянец, глаза блестели.
– Кто? – выдохнула я.
– Тс! Потом расскажу. Понаблюдай за мной сегодня вечером, сама догадаешься. Только поклянись, что никогда никому не расскажешь!
Моя бедная голова чуть не взорвалась от этой информации. Уголком глаза я увидела, как ты закрепил цепь вокруг бревна и махнул Леону Картрайту, чтобы тот начал погонять упряжку.
– Что значит парень?
Лотти распирало от гордости.
– Он сказал, что женится на мне, – ответила она. – А еще он так меня целовал!
– Целовал! – ахнула я. Лотти прижала свой розовый пальчик к моим губам.
Ты обернулся, заметил, что мы шепчемся, и улыбнулся. Мне потребовалось сделать глубокий вдох.
От Лотти ничего не ускользнуло. Она приподняла брови. И в этот ужасный момент я вдруг осознала, что ее парнем вполне можешь быть ты.
– Лотти, это Лукас?
– А если да, то что? – хихикнула она.
Юнис с Марией уже смотрели на нас с явным неодобрением. Миссис Джонсон подошла к столу, и Мария показала взглядом на нас.
– Мне обязательно нужно знать, – взмолилась я.
– Тебе что, нравится Лукас?
Я изо всех сил старалась себя не выдать.
– Лотти, не дразнись, просто скажи: да или нет.
Тут нас накрыла тень, и мы увидели миссис Джонсон, сложившую руки на необъятной груди.
