в честь фрау Брейер, милого и доброго друга для безденежного и честолюбивого врача, стал благодарным признанием этого внимательного покровительства. Это случилось в 1887 году, но уже в 1891-м отношения между двумя исследователями стали меняться. Фрейда глубоко разочаровала реакция Брейера на его книгу «К вопросу о трактовке афазии», которую, как мы знаем, будущий основатель психоанализа посвятил ему. «Едва поблагодарил меня, – с недоумением жаловался он свояченице Минне. – Был очень смущен и говорил о ней всякого рода непостижимые гадости, не вспомнив ничего хорошего, а в конце, чтобы успокоить меня, похвалил превосходный слог». В следующем году Фрейд сообщал о «битве» со своим «товарищем». В 1893 году, когда они с Брейером опубликовали совместную статью «Предуведомление» об исследовании истерии, он уже начал испытывать раздражение и считал, что Брейер стоит на пути его успехов в Вене. Год спустя Фрейд сообщил, что научные контакты с Брейером прекращены. В 1896-м он уже избегал Брейера и заявлял, что больше не испытывает нужды встречаться с ним. Идеализация давнего друга, подобно любой идеализации обреченная превратиться в разочарование, стала причиной резкости и язвительности. «Мой гнев на Брейера получил новую пищу», – писал он в 1898 году. Как сообщил Фрейду один из пациентов, Брейер рассказывал, что прекратил отношения с Фрейдом из-за того, что тот не может согласиться с его образом жизни и тем, как он распоряжается своими финансами. Фрейд, который по-прежнему был должником Брейера, расценил это как невротическое лицемерие. Хотя, наверное, сие было бы лучше назвать добродушной и, возможно, неуместной дружеской заботой.
Так или иначе, долг Фрейда Брейеру выражался не только в деньгах. Именно Брейер «познакомил» Фрейда с катарсисом и помог ему освободиться от мысли о бесполезных методах психотерапии, применявшихся в то время. Именно Брейер рассказал Фрейду самые важные подробности о болезни Анны О., о которой у него самого остались неоднозначные воспоминания. Кроме того, научный метод Брейера мог послужить Фрейду примером, в целом достойным восхищения: Брейер был одновременно неистощимым генератором научных идей и внимательным наблюдателем, хотя временами его воображение брало вверх над наблюдательностью – как и у Фрейда. На самом деле Брейер очень хорошо осознавал пропасть, зачастую разделявшую гипотезу и знание; в «Исследовании истерии» он цитировал Тезея из шекспировской комедии «Сон в летнюю ночь», который говорит о трагедиях: «Даже самая лучшая из них – всего лишь игра теней» – и выражает надежду на, по крайней мере, какое-то соответствие представлений врача об истерии реальному положению дел.
Брейер также не отрицает влияние сексуальных конфликтов на страдания невротиков. Однако Анна О., со всей привлекательностью своей молодости, милой беспомощностью и самим именем, – Берта, – по всей видимости, пробудила в Брейере все дремавшие эдиповы желания в отношении собственной матери, которую тоже звали Бертой и которая умерла совсем молодой – Йозефу было
