ставней» в непристойных стихах к неловкой ситуации, когда-то пережитой этой пациенткой еще во время пребывания в пансионе и теперь использовавшейся во сне, чтобы облечь сексуальные мысли в одежды пристойности. А что же «Аполлон»? Это было название торговой марки свечей, которая связывала данный сон с другим, приснившимся ранее, – там речь шла о «девственной» Палладе. «Все далеко не так безобидно», – снова повторяет Фрейд.
Как бы то ни было, непосредственные возбудители сновидения в общем случае достаточно безобидны. В каждом сне, утверждает Фрейд, «можно выявить связь с переживаниями предыдущего дня. Какое бы сновидение я ни брал – свое собственное или чужое, каждый раз этот мой опыт получал подкрепление». Эти «дневные впечатления», как он их называет, зачастую обеспечивают кратчайший путь к толкованию сна. Возьмем, к примеру, короткий сон Фрейда о монографии по ботанике. Перед ним лежит иллюстрированная книга, написанная им самим, причем к каждому экземпляру приложено засушенное растение. Возбудителем этого сновидения была монография о цикламенах, которую Фрейд накануне утром видел в витрине книжного магазина. Тем не менее почти каждый сон черпает свои важные ингредиенты в детстве человека.
Предыдущие исследователи, такие как Мори, уже отмечали, что детские впечатления могут прокладывать себе путь в явное содержание снов взрослых. Повторяющиеся сны, впервые увиденные в детстве и возвращающиеся по прошествии многих лет, чтобы преследовать человека по ночам, являются еще одним свидетельством ловких проделок нашей памяти. Однако Фрейда по-настоящему интересовали только детский материал снов, скрытое содержание, которое могло быть выявлено лишь при помощи толкования сновидения. Причем интересовали настолько, что он посвятил этому целый раздел книги, иллюстрируя своими снами, снабженными подробными и в высшей степени интимными откровениями автобиографического характера. Фрейд был готов на собственном примере продемонстрировать, что человек «обнаруживает в сновидении ребенка, продолжающего жить своими импульсами». Именно на этих страницах он признается в своих амбициях, во всех болезненных подробностях, и рассказывает о бродячем поэте с Пратера, который предсказал ему великое политическое будущее. Здесь же Зигмунд Фрейд открывает свое давнее, мучительное и несбывшееся желание побывать в Риме.
Один из самых нескромных автобиографических снов, которые Фрейд проанализировал в «Толковании сновидений», – это часто цитируемый сон о графе Туне. В своем анализе Фрейд соединил подробный рассказ о событиях предшествующего дня, которые стали возбудителем сна, с еще более подробным толкованием. Дневные впечатления, послужившие основой для сна о графе Туне, показывают нам Фрейда в чрезвычайно несдержанном, почти агрессивном настроении. На Западном вокзале Вены, собираясь отправиться в отпуск в Аусзе, он встречает графа Туна, реакционного австрийского политика, который короткое время
