вулкана, высившейся среди зелени лесов и виноградников, которые покрывали в то время половину его склона, висело черное, зловещее облако, омрачавшее пейзаж. Внезапная и непонятная тоска охватила их обоих, и они, наученные любовью при всяком волнении, при малейшем дурном предчувствии искать защиты друг у друга, в тот же миг отвели глаза от горы и обменялись нежными взглядами. Нужны ли были им слова, чтобы признаться в любви?
Глава VI
Птицелов ловит птичку, которая едва не упорхнула, и расставляет силки для новой добычи
В моем повествовании события теснят друг друга и развиваются быстро, как на сцене. Ведь в ту эпоху за несколько дней успевали созреть плоды, которые обычно зреют годами.
Арбак с некоторых пор редко бывал у Ионы; и когда он в последний раз пришел к ней, то не застал там Главка и ничего еще не знал о той любви, которая так неожиданно встала на его пути. Кроме того, занятый братом Ионы, он на время перестал следить за ней. Внезапная перемена в душе юноши задела его гордость и самолюбие. Он боялся, что потеряет способного ученика, а Исида – преданного служителя. Апекид стал избегать встреч с Арбаком, перестал советоваться с ним. Его теперь нелегко было найти. Он совсем отвернулся от египтянина и даже бежал, завидев его издалека. Арбак принадлежал к числу тех упрямых и сильных натур, которые привыкли повелевать; он выходил из себя при мысли, что может хоть раз упустить добычу. Он поклялся, что Апекид от него не уйдет.
С этим решением он шел через густую рощу, отделявшую его дом от дома Ионы, и там неожиданно повстречался с молодым жрецом Исиды, который стоял, прислонившись к дереву.
– Апекид! – сказал он и дружески положил руку на плечо юноши.
Жрец вздрогнул; как видно, первым его побуждением было уйти.
– Сын мой, – сказал египтянин. – Что случилось? Отчего ты меня избегаешь?
Апекид угрюмо молчал, глядя в землю, и губы его дрожали, а грудь вздымалась от волнения.
– Говори же, друг мой, – продолжал египтянин. – Что гнетет твою душу? Откройся мне.
– Тебе – нет.
– Почему же ты не хочешь поделиться со мной?
– Потому что ты мой враг.
– Давай поговорим, – сказал Арбак тихо и, взяв упирающегося жреца за руку, повел его к одной из скамей, которые были расставлены по всей роще.
Они сели, и в их темных фигурах было что-то созвучное пустынному сумраку этого места.
Апекид был еще очень юн, но казался опустошенным даже больше, чем египтянин; его нежное и правильное лицо было бледным и бесцветным; лихорадочно блестевшие глаза смотрели как бы в пустоту; спина согнулась раньше времени, а вздувшиеся голубые вены на маленьких, почти девических руках говорили о крайней душевной усталости. Он был очень похож на Иону, но выражение его лица было совсем иное: в нем не было того величественного и одухотворенного спокойствия, которое придавало красоте его сестры такую неземную и строгую безмятежность. Она умела подавлять и сдерживать свои порывы, в этом и заключалось
