силуэт.Зазывает на сонмище,
На постыдное зрелище,
Возрождая пророчества
В вечность канувших лет.
О годах разворованных,
Суетой окантованных,
Тех, где нитью протянута
Память лживых побед.
От того ли на кладбище,
Глядя ввысь умоляюще,
Для души, что обманута,
Сердце ищет ответ?
Даль пресытится сыростью,
Словно Божией милостью,
Осень звезды рассыпала,
Чтоб бродяге помочь.
Там, где небо засветится,
Не Апостол ли встретится?
И согреет рубахою,
Что ткала ему ночь.
Ночь носит густые чернила
Под черною рясой Ночь носит густые чернила.
Пожалуй, таких не отпустит вам лавочник в долг.
Им свойственно в час, когда тьму разбавляют светила,
Касаньем одним обращать все в сияющий шелк.
Не сразу приметишь в графитовой мгле переливы,
Сему созерцанью приличествует тишина.
Где тихо стрекочут сверчки, да и те не игривы,
И тешит повадкою мирною в небе луна.
Тогда лишь проступят таинственные очертания.
В них сможешь по слову поэта «фигуру прочесть»
И фибрами грешной души с замираньем дыхания
Прославить безмолвной слезой христианскую весть.
Брат
Когда приблизился к дому, услышал пение и ликование;
и, призвав одного из слуг, спросил: что это такое?
Он сказал ему: «брат твой пришел…
«Иссиня! Иссиня!» – Зычно птица кричит.
А в сенях, а в сенях сердце грузно молчит.
«В небо синь! В небо синь!» – звонких нот хоровод
Разлетается ввысь от древесных колод.
Этой песней и ты залети за порог.
Если сделаешь шаг, то усвоишь урок.
Из далеких краев брат вернулся домой.
Слышишь? Ради него жизнь ведут на убой.
Будет праздник и пир из заколотых мяс.
Даже старый отец резво бросится в пляс.
В окружение семьи и надежных друзей
Молодого вина себе в чашу налей,
Но бери только то, что из новых мехов,
Чтобы впредь не цедить память ветхих грехов.
От чего же ты бледен и будто бы зол?
Как свидетель, заставший чужой произвол.
Это зависть, мой друг, и мещанская спесь.
Что скрывалось от глаз – обнаружилось днесь.
Непутевого Брата обнять поспеши,
И обрящешь покой на просторах души.
Сей мотив повторяется тысячи лет
Покаянным примером духовных побед,
Упраздняя желанье ударить под дых
Оступившихся братьев – родных и чужих.
Надежда как лунный блик
Качаются мирно, тонут,
Плывут и мерцают во тьме,
Попав в леденеющий омут
Средь глыб на покойной Неве,
Сияющие потоки —
Разлившийся Млечный Путь.
Слегка обжигает щеки
Лучей, отраженных, ртуть.
Уже запорошен
