Мох и клевер. Тит Горский

      Упаду средь кустов можжевельника,

      На восточных июльских холмах,

      В пыльной тоге, в кальцеях[5] сановника,

      На мгновение стану безмолвником,

      Потерявшись в седых облаках.

      Смысла нет, я ищу лишь забвения

      В ежедневной мирской суете.

      Средь кифар и вина упоения,

      Средь обмана и хитросплетения,

      Растворяясь в сплошной череде.

      Кипарисовым зноем окутанный,

      В тонкой дреме мне снится опять:

      Холм лесной окруженный запрудами

      Там деревья цветут изумрудами,

      Тень бросая на водную гладь.

      Почерпаю прохладу живящую,

      Чтоб напиться, но в этот же миг

      При касанье, рукою дрожащей

      В отражение, столь сердце щемящий,

      Проступает твой ангельский лик.

      Что-то было в глазах твоих вечное,

      Словно радость и тихий покой,

      И на все уговоры беспечное,

      Без малейшего страха, сердечное:

      «На Голгофе Он будет со мной».

      Я молчал, оглушенный раскатами,

      Пораженный святой простотой.

      Отпустить? Но указ императора!

      Она шла вдоль колоны с солдатами

      В Колизей, за холмовой грядой.

      С того дня стало тесно на свете…

      Все, что есть у меня, я отдам,