добавил он, ловко поймав набитую сеном подушку, которую бросил в него рассерженный Чэнь Ло. – Ну вот, я же говорил…
От этого движения рана заныла, Чэнь Ло побледнел и схватился за грудь. Сяоцинь покачал головой и, пораздумав, дал ему две пилюли вместо одной. После он скрылся за ширмой и занялся какими-то своими делами.
Чэнь Ло, несколько придя в себя, принялся озираться. Он полагал, что сидя разглядит больше, чем лёжа, но ширма была высокая и скрывала остальную часть дома. Единственное, он увидел на полу позади ширмы узкую полосу солнечного света и понял, что окно в доме всё-таки есть.
Вернулся Сяоцинь – с широким деревянным гребнем – и объявил:
– Я тебя причешу.
– Зачем? – насторожился Чэнь Ло. Расчёсывание волос было процессом интимным, прикасаться к ним могли только очень близкие люди. Ему бы не хотелось, чтобы этот мальчишка прикасался к его волосам.
– Пока ты лежал, я не мог этого сделать, – объяснил Сяоцинь. – А они у тебя спутались. И сор набился.
– Какой сор? – совершенно изумился Чэнь Ло.
– Лесной. Пока я тебя тащил, – несколько смутившись, ответил Сяоцинь.
Чэнь Ло сообразил, что из леса мальчишка, должно быть, тащил его волоком. На себя он его взвалить и отнести на закорках, понятное дело, не смог бы: разница в весе существенная.
– Дай мне гребень, я сам, – повелительно сказал Чэнь Ло.
Но Сяоцинь спрятал гребень за спину и помотал головой:
– Нет. Тебе нельзя поднимать руки, кровь разгонится.
Чэнь Ло вынужден был принять его помощь. Он держался настороженно, в любой момент готовый уличить мальчишку в нечестивых помыслах, скажем, если бы тот вздумал взять прядь волос и понюхать или что-нибудь в том же духе, но Сяоцинь чинно и важно орудовал гребнем, пропуская волосы через пальцы и расчёсывая прядь за прядью.
Чэнь Ло странно себя чувствовал при этом. Лёгкое напряжение царило под кожей и раскатывалось волнами, когда гребень касался его волос у корней и съезжал по ним вниз, до самых кончиков. Он не ощущал ничего подобного, когда расчёсывался сам.
Сложно сказать, нравилось ему это чувство или вызывало неприятие.
20
«Золотая ветвь, яшмовый лист» и не-пойми-какая каша
На третьей неделе Сяоцинь позволил Чэнь Ло сидеть, спустив ноги с лежанки, но по-прежнему запрещал поднимать руки выше уровня груди. Чэнь Ло был и этому рад.
Впервые за долгое время он чувствовал босыми ступнями землю, вернее сказать – циновку, раскинутую от лежанки до ширмы. В Мяньчжао циновки плели из тростника, эта же была сделана из бамбука: молодые стебли, высушенные, расколотые вдоль надвое и связанные тонкими прочными нитями. Сяоцинь проявил предусмотрительность и раскинул циновку, когда разрешил Чэнь Ло спускать ноги с лежанки, чтобы тот не занозил ступни о трухлявые доски пола.
Сяоцинь
