style="font-size:15px;"> – Где нашли тело? На кровати?
– Никак нет, вот здесь, на полу лежал, бедняга. – Антон Савельевич топнул по темно-бордовому коврику у них под ногами.
Маршал присел, внимательно осмотрел сам половик, паркет под ним, поднялся.
– Его что же, постирали? Крови не вижу.
– Да ее и не было почти.
– Где была рана?
Ильин ткнул себя набалдашником трости в левый висок:
– Вот тут вмятина с яйцо. А лежал он вот так. – Довольно проворно управляющий растянулся на коврике, раскинул картинно руки в стороны и снизу пояснил: – Да там в папке есть карточки, все было отснято – полдня потом магний оттирали. Может, тогда и кровь подтерли.
Маршал пошуршал бумажками, нашел фотографии, просмотрел – жертву Антон Савельевич изобразил похоже.
– Идемте. – Константин Павлович помог своему спутнику подняться, подал трость. – Осмотрим складскую дверь со двора, и я в полицию.
Савва Андреевич Шаталин встретил Маршала вроде приветливо и даже с поклоном, и о здоровье господина Заусайлова справился, и всячески заверил в полнейшем содействии, но глазами совсем не улыбался. Оно и понятно, и не ново – кому приятно, когда посторонние в твои дела суются? Особенно еще когда посторонние – столичные умники. Тем не менее Савва Андреевич распорядился Храпко в кабинет привести, а пока ждали, попробовал выяснить, что же от сторожа потребовалось Александру Николаевичу:
– Или сомневаетесь в чем? Так напрасно. Мы эту породу досконально знаем, не первый год служим. Сперва от скудоумия натворят делов, а потом слезы льют, рубахи на себе лоскутьями пускают да каются.
– И что же Храпко? Кается? Рвет рубаху? – не принял тона Константин Павлович.
Шаталин опять насупился, почесал затылок:
– Нет. Этот не кается. Но ничего, посидит еще денек-другой – сознается. Он это. Больше некому.
– Ну не знаю, – пожал плечами Маршал. – Мотива не вижу. Общих дел у Храпко с покойным не водилось, что денег в конторке не будет – знал. Бывают, конечно, выродки, которые себе высшую цель в оправдание придумывают или просто так, удовольствия ради могут убить. Но второе обычно с детства видно: слабых колотят, животных мучают. Храпко, как мне рассказывали, не из таких. А для высшей цели умом не дорос.
Шаталин кивнул:
– Так и есть. Болван, каких поискать. Ну а кто же, коли не он? Есть соображения?
– Имеются.
Савва Андреевич, как гусак, с готовностью вытянул шею, но тут открылась дверь, и ввели сторожа. На вид парню было около двадцати, невысокий, худощавый, с большими крестьянскими руками, которыми он наминал коричневый картуз, в пиджаке явно с чужого, более широкого, плеча. За сутки на щеках высыпал рыжеватый кудрявый пушок, не сочетавшийся с взлохмаченной почти черной шевелюрой и будто углем нарисованными бровями, сходящимися над переносицей. Темные глаза, острые скулы, нос средний – закончил про себя словесный портрет Константин Павлович.
– Садись,
