гармоническим рисунком. Лучше всего зарекомендовали себя классические инструментальные композиции. У мамы в фонотеке классики, к сожалению, не было, да и состояла вся «фонотека» из пяти дисков: четыре с «музыкой для релаксации» – всякие там крики дельфинов и панфлейта, – а пятый – сборник допотопного старья 1980-х. Он начинался с трека под названием Enola Gay группы Orchestral Manoeuvres in the Dark про атомную бомбардировку Хиросимы. Второй шла песня Neunundneunzig Luftballons в исполнении группы Nena, тоже что-то про ядерную угрозу. В 1980-е эта тема пользовалась большой популярностью, потому что президентом США был Рональд Рейган и все опасались худшего. Я узнал про это из разговоров с мистером Питерсоном, но гораздо позже.
В общем, я слушал все подряд и опытным путем выяснил, что от дельфинов никакого эффекта, панфлейта вроде ничего, а вот Enola Gay только усугубляет приступы.
Комитет по образованию прислал мне на дом преподавателя – миссис Салливан. Она была приятная, но ей платили только за три урока в неделю, и большую часть этого времени она объясняла мне то, что я и без того знал. Она говорила, что ее задача – убедиться, что я, несмотря на пропуски в несколько месяцев, смогу пройти тесты, предусмотренные программой. Ничему новому из того, что мне хотелось знать, она меня не учила.
– Всему свое время, Алекс, – повторяла она.
Из-за этого занятия проходили ужасно скучно, и я постоянно отвлекался. Учиться самостоятельно, валяясь в пижаме на постели в комнате-пенале, выходило гораздо эффективнее. Пресловутые тесты я сдал легко, но поскольку я целый год просидел дома, Комитет решил оставить меня на второй год. Перевести меня в следующий класс они отказались, заявив, что я слишком много пропустил.
Я бы с этим поспорил. Вообще-то в свои двенадцать лет я знал массу вещей: каковы особенности анатомии и физиологии мозга; в чем разница между метеорами, метеоритами и метеороидами; что такое ахондрит, ольфакторный и архицеребеллум. Но это, конечно, ничего не решало: мои бессистемные познания практически не пересекались со школьной программой. При этом как минимум о половине того, что должен знать двенадцатилетний школьник, я не имел ни малейшего представления.
Например, я знал, что иридий-193 – это один из двух стабильных изотопов иридия, очень редкий и плотный металл, но о существовании таблицы Менделеева даже не подозревал.
Я мог сказать, сколько нулей в квинтильоне, но думал, что алгебра – это разновидность лягушки.
Я знал несколько фраз на латыни и несколько на эльфийском, но ни слова по-французски.
Я прочитал несколько книг по тысяче страниц каждая, и не по одному разу, но метафору, попадись она мне в тексте, точно не распознал бы.
В общем, по меркам средней школы я был, мягко говоря, неуспевающим учеником.
Глава 6
Добро пожаловать в обезьянник
В школе, особенно в младших классах, категорически не рекомендуется быть белой вороной. Больше того, быть белой вороной – худшее из возможных преступлений.
