попросивший добыть статуэтку, об этом не мог не знать. То есть, к нашим общим знакомым лучше не соваться. Звонить надо только тому, в ком уверен на сто процентов. Но точно не семье. Семья! Черт…
Сергей Петрович очень быстро может выяснить, где они находятся, если он завязан в этой истории. А что-то мне подсказывает, так и есть.
Я, как бы, и не скрывался эти годы особо. Все знали, что отошел Самурай от дел по-хорошему, правильно. Самурай – это погоняло мое, рабочее. Дали еще в первые годы профессиональной деятельности за то, что любил повторять расхожую фразу: «У самурая нет цели, только путь».
– Черт… Как все не вовремя… – Высказался я вслух, затем покрутил головой, осматриваясь.
Небольшая комната. Можно сказать, почти пустая. Кровать. Хотя… Ни черта подобного. Нет кровати. Матрас. Просто матрас на полу. На нем лежу я. Возле скромного по размерам окна стоит стол. На столе – стопка книг. Ноут, рядом с которым валяются наушники. Чуть в стороне – полки и на них тоже книги. Видимо, тут живет какой-то умник. Вопрос… На кой черт умнику медвежатник?
Ну… Лежи не лежи, а надо выбираться. Оставаться на одном месте рискованно.
Я сел, откинул одеяло и…
– Ёмтемать!
В изумлении уставился на свои конечности.
– Это прикол какой-то?
Несколько секунд смотрел, а потом со всей силы ущипнул себя за ляжку. Сильно ущипнул.
– Ах ты ж, сука!
Это было больно. И я боль почувствовал очень даже четко. То есть ноги, вроде бы, мои. Но… Почему они какие-то слишком худые? Почему кожа слишком светлая? Я все лето провел на даче. Загорел, как черт знает кто. А главное, с какого перепуга ноги не волосатые? Повышенная волосатость – моя короночка.
– Хрень какая-то… – Я медленно сполз с матраса и встал в полный рост.
Голова чуть-чуть, совсем немного кружилась. Ощущение такое, будто я приболел. Или уже переболел.
Посмотрел в угол комнаты. Там стоял узкий шкаф-пенал с зеркальной дверью.
– Отлично.
Осторожно передвигая ноги, направился к этому шкафу. Осторожно, потому что не совсем понятно, мои конечности или нет. Чтоб потом никто не предъявил.
– Вот ты гонишь, Ваня… – Хохотнул себе под нос. – Какая же фигня в голове творится. Предъявить за ноги…Придумал тоже…
Однако, как только оказался перед зеркалом, желание веселиться пропало совсем.
Из отражения на меня смотрел худой парень, лет двадцати двух. Темноволосый, с азиатским разрезом глаз, в боксерах, с гладкой отвратительно светлокожей грудью и торчащими ребрами. Такое чувство, что бедолагу плохо кормят. Или что он какой-то больной.
Медленно понял руку и показал средний палец. Парень в отражении повторил мой жест.
– Смешно… – Сообщил я азиату.
Этот тип точь-в-точь повторил движение моих губ. То есть… То есть это я?!
Внезапно башка
