нахрен, кушаю?! Полпятого! Барс поглотил душу Чиявадзе, не разбираясь, где грехи, где потроха, и ищет новую жертву. Как думаешь, кто это будет при таком раскладе?!
Порой Янина непосредственность меня поражала (и поражает до сих пор):
– Ой, ну тогда я сейчас потихоньку…
– БЕГИ, горе ты мое луковое!
Не помню, чтобы когда-нибудь видела Яну бегущей. Она готова была спокойно перевариваться в желудке самого свирепого хищника, но не бежать. Неторопливость и только неторопливость. Всегда в своем темпе и в своих мыслях.
Так и теперь подруга явно не спешила. Прошло минут 15, а она все не возвращалась.
И тут Барс выскочил в коридор. Мягкий прыжок, приземление на четыре лапы, каждая из которых размером с мою голову, и вот громадный зверюга стоит напротив и сверлит меня взглядом. Я сижу на полу и спиной вжимаюсь в стену. «Ой, мамочки, ой, папочки… Я хамелеон… Я хамелеон… Во-первых, ты ничего не видишь, во-вторых, барсы не едят хамелеонов…»
Но, похоже, есть меня никто и не собирался. Не было Барсу дела и до отсутствующих. Он ощерил зубы и прорычал, недобро сверкая синими глазами:
– Если зайдет Вероника Андреевна, скажи, что я скоро вернусь.
С Вероникой Андреевной Барс часто уходил из Лицея вместе. Она нередко заглядывала к нам во время допов. Учителя о чем-то перешептывались, иногда смеялись. Мы, особенно первый год, всем классом дружно строили догадки насчет «глубины» их отношений, но быстро угомонились. Так же, как и с другими, нам надоело.
В общем, на этой прекрасной ноте, страшный зверь в синей безрукавке издал ужасающий по своей громкости вопль, больше похожий на клич индейца, и в один прыжок оказался где-то на лестнице.
Что было дальше, я не знаю, но со слов очевидцев – приблизительно следующее:
*Рассказывает пострадавший: Я стоял у поста охраны, когда из-за угла выскочил здоровенный белый кот в синей безрукавке. Только и успел подумать: боже, с какой стати барсы носят безрукавки… Он мчался прямо на меня!..
*Свидетель1: Он пронесся как тайфун! Рожа красная!
*Я: Кхм, уважаемый свидетель, у барса рожа красная?
*Свидетель1: Ну, да! До самых кончиков шерсти покраснел, такой злющий! И глаза как два блюдца! Кровью налились, и из них искры во все стороны летят! А как он бежал! Лапа коснется пола – на полу остается прожженый след! И из ноздрей дым валил! Все помещение заволокло, я чуть не задохнулся…
Пострадавший больше ничего рассказать не смог. Все, что он помнил дальше, – операционный стол и рваную рану от когтей на животе. И швы. Много швов. К вопросу нумерации свидетелей: пронумеровала единственного выжившего, хотя трупы обнаружены не были.
Когда к шести часам Яна добрела до Лицея, у стены 76 кабинета сидела одинокая я и задумчиво жевала ногти.
– Ой, Варечка, а где все?
– Допы кончились.
– Как?! Уже?
– Уже.
