в состоянии измененного сознания, так же тупо уставилась на мельтешащую под ногами игрушку. Даже забыла про то, что хотела как следует плюнуть в нас с Бестианом ядовитой слюной, и та продолжала стекать тонкой струйкой на пол.
Пока мы с тварью-Сабриной недоуменно смотрели на дивное заводное «оружие массового поражения», Бестиан время зря не терял: он как-то странно спружинил ногами, высоко подпрыгнул в сторону стены, оттолкнулся от нее, на ходу сдернув с вешалки мой длинный летний шарфик – а в следующую секунду прыгнул прямо на шею д’Акировой, как-то очень ловко завязывая ей пасть моим шарфиком таким образом, чтобы ее нельзя было открыть и направить на нас дождь из ядовитых слюней.
Правда долго усидеть на шее огромного зверя не представлялось возможным: д’Акирова яростно рыкнула, хоть с закрытой пастью это звучало менее устрашающе, но все равно жутко, и одним резким движением скинула Бестиана с себя, швырнув на стол, с которого тот быстро перекатился и вскочил на ноги. Шагнула к нему, замахиваясь когтистыми лапами и намереваясь разодрать в клочья.
Но Бестиан и тут опередил очень нелепым, с моей точки зрения, жестом: во время падения схватил со стола два больших яблока и воткнул их в лапы д’Акировой. Когти у нее были острые, но недостаточно для того, чтобы легко и просто выпутаться из яблочного плена, так что вновь возникла заминка, пока д’Акирова пыталась стянуть с когтей несчастные яблоки.
– В последний раз предлагаю тебе мир, Сабрина! – громко произнес Бестиан, не сводя взгляда с д’Акировой, глаза его светились ярким синим светом, от которого мне было здорово не по себе. – Если ты пойдешь на контакт со мной и согласишься на мои условия, я сохраню тебе жизнь!
Зверь-Сабрина взвыла дурным голосом, гневно сверкая глазами на Бестиана, будто что-то пытаясь ему сказать. А тот как будто в самом деле понимал:
– Ну уж нет, второй раз я на это не куплюсь! – твердо заявил Бестиан и закатал правый рукав, демонстрируя следы от зубов. – Ты меня сегодня и так уже укусила! Неслыханная дерзость!
Сабрина взвыла еще возмущеннее, активно помахивая при этом лапами. Не нападая на волшебника, но глядя на него с лютой ненавистью.
– Фу, как грубо! – фыркнул Бестиан, скрестив руки на груди. – А матом ругаться такой эйзене́чисти, как ты, вообще не положено! Стыд и срам для нечисти рэ́мма-уровня опасности, тебе самой-то не стыдно?
Сабрина, на удивление, как будто вся поникла и даже немного уменьшилась в размере. И жалобно заскулила, взмахнув своим хвостом-плетью так, что по стене на месте удара пошла трещина. Наверное, за стеной в этот час никого не было, иначе соседи орали бы дурниной и уже вызвали бы инквизиторов на помощь. Или это Бестиан постарался, отводя всем вокруг глаза и уши? Он мог, я в этом не сомневалась.
Я все это время продолжала отчаянно вжиматься в подоконник, стараясь слиться с занавеской, и недоуменно переводила взгляд с жуткой твари, в которую обратилась Сабрина, на Бестиана. Честно говоря, я вообще ничего не
