Береги себя, парень.Я уже стоял у двери, пальто слегка распахнулось от движения. На мгновение задержался, обернулся через плечо. Почувствовал, как губы сами собой дрогнули в лёгкой усмешке. Интерес, почти азарт, смешанный с внутренним напряжением, проскользнул в моём взгляде, и я бросил последний вопрос.
– Ну всё же как? – бросил я, будто шутя, но голос выдал, что вопрос был серьёзным.
Артём Павлович, не меняя позы, стоял у прилавка, всё так же лениво затягиваясь. Он усмехнулся, уголки рта дрогнули, а глаза хитро сузились.
– Она всего лишь "система", – отозвался он, с таким выражением, будто говорил очевидное.
Затянувшись ещё раз, он выдохнул дым и, словно невзначай, добавил:
– Система – это просто машина. Умная, конечно, но всё ещё машина. А у машин есть одно общее: они могут давать сбои. Иногда такие маленькие, что их никто не замечает, а иногда… достаточно большие, чтобы в них пролез такой, как я.
Он замолчал, давая мне переварить сказанное. Лёгкий намёк проскользнул в его голосе, как нож в мягкое масло. Павлович явно хотел что-то подчеркнуть, но при этом не раскрывал карты полностью. Его пальцы постукивали по краю прилавка, а в тишине зала стук казался почти ритмичным.
– Всё дело в том, парень, – продолжил он, наконец, немного наклоняясь вперёд, – что сбои – это не проблема. Это возможности. Главное – знать, где их искать. И если ты будешь искать их там же, где ищет система, то ничего не найдёшь. Но если начнёшь думать, как она, – возможно, сам станешь её сбоем.
Я усмехнулся, на секунду задержав взгляд на старике.
– Звучит так, будто ты сам её программировал, Павлович.
– Программировал? – Павлович хрипло рассмеялся, отбросив окурок на бетонный пол и раздавив его носком ботинка. – Нет, Роман, никто не знает, кто её создал. Никто. Она просто появилась, как гроза в ясный день. Без предупреждений, без вводных. Все думали, что это правительство, или корпорации, или, чёрт побери, инопланетяне. Но истину так и не нашли.
Он наклонился вперёд, и его глаза сверкнули хитрым блеском, словно он знал больше, чем говорил.
– Знаешь, что самое интересное? Она была совершенной с самого начала. Словно ей не нужно было учиться. Но вот тебе загадка: что бы ни было совершенным, всегда найдётся то, что нарушит баланс. Любая машина даёт сбои, Роман. И система – не исключение.
Я с прищуром посмотрел на него.
– Ты намекаешь, что сбои – это её слабость? Или это то, что ей позволено иметь?
Павлович кивнул не дав однозначного ответа, усмехнулся, и снова потянулся за сигаретой.
– Возможно. Но сбои – это как трещины в стекле. Если смотреть под правильным углом, можно увидеть, куда эти трещины ведут. А может, даже разбить стекло к чёртовой матери.
Старик затянулся, выпуская дым тонкой струйкой, и добавил:
– Она контролирует всё, парень, всё до последней пылинки. Но знаешь, что она не может контролировать? Собственные
