вот всё скатилось к чертям. Ванильное, притворное, серое существование, где все исполняли команды системы лишь для того, чтобы как можно быстрее вернуться в свои уютные, но искусственные миры.И вот уже в который раз я обвожу это проклятое слово – «самоубийство», и каждый штрих выводит меня из себя. Все последние записи словно под копирку, и это начинает действовать на нервы. Но именно в этом деле что-то не так. Внутри всё кипит от злости – я чувствую, что ключ у меня под носом, но не могу его увидеть. Эмоции в сторону. К чёрту эмоции.
Я достал сигарету своей любимой марки – «Полет». Хорошее курево, хоть система и запретила производство, но в нужных местах всё ещё можно достать. Тёмные делки по старым временам процветают. «Полет» был лучшим из худшего – слегка драл горло, но оставлял приятное послевкусие. Настоящая ностальгия по ушедшей эпохе.
Щелчок зажигалки, и я затянулся, позволяя дыму заполнять лёгкие. Первая затяжка – самая сладкая, особенно в моём деле. Тут же перед глазами всплыла системная панель: штрафные баллы, предупреждения, рекомендация к доктору и психологу. В сотый раз. Я проигнорировал её, продолжая пялиться на записи. И тут что-то зацепилось за взгляд – то, что раньше не замечал. Я отодвинул блокнот и присел ближе.
Вода. Этот проклятый холодный свет и всё та же вечная вода. На полу, у самого края ванны, чуть под неё закатился клочок бумаги. Осторожно, удерживая сигарету между зубами, я аккуратно вытянул его. Кусок был немного размокшим, чернила слегка потекли, но слова всё же были видны.
«ЕЕ НЕТ».
Небольшая, почти незаметная записка.
Что это – предсмертная записка? Или обрывок послания из прошлого? Может, это часть чего-то, что утекло вместе с водой в раковину? Но интуиция подсказывала мне, что нет. А интуиции я доверял как ничему другому – в этом деле она всегда была главным оружием. Значит, это записка. Значит, она предсмертная.
Но что она означает? Краткость – сестра таланта, как говорят. Но какой талант пытались тут продемонстрировать? Какую загадку они оставили за этими двумя словами? Аккуратно, словно драгоценность, я положил записку в сухой пакет для улик и спрятал в нагрудный карман. Такую улику стоило держать ближе к каменному сердцу.
Кроме системы, никаких новых сект не осталось. Всё вычистили подчистую. Люди так быстро забывают всё, что веками было в них заложено. Вера, традиции – всё это ушло в прошлое. Остались только ортодоксы и еще мормоны вроде, да и те – в малом числе. Пара тысяч на весь мир, не больше. Даже среди них многие поддались соблазнам системы. Она не оставила никому выбора. Все погрязли в новых ощущениях, искусственных мирах, которые поглощали их, как трясина. Одни сбегали в виртуальные вселенные, другие – в буквальном смысле бичевали себя, пытаясь вырваться из этой ловушки.
Я ухмыльнулся, представляя этих несчастных, истязающих себя в попытках почувствовать хоть что-то реальное. Человечество всегда находило
