прохожие прятали глаза, словно боялись, что их мысли тоже могут быть прослушаны. Подняв воротник пальто, я выпустил облако дыма и двинулся по маршруту, построенному системой. В зубах сигарета, в голове сумбур, а вокруг – город, который давно перестал быть живым.Путь к депо и подсобке, где произошло второе самоубийство, занял у меня около часа. Оказалось, что место находилось довольно далеко, но я прошёл этот путь стойко. В конце маршрута я оказался в старом автобусе, который, как по иронии, следовал до конечной остановки – прямо туда, куда мне нужно было попасть.
День только начинался, хотя по нынешним меркам это понятие стало расплывчатым. Депо медленно оживало, словно ленивый зверь, который неохотно выходит из своей норы. Подходя к проходной, я идентифицировал себя в сканере системы. Зелёный сигнал – и без слов меня пропустили на территорию. Вахтёр, как и несколько других работников, проводил меня редкими, долгими взглядами, словно хотел что-то сказать, но не осмеливался. И это было к лучшему. Мне не нужно было ни их мнение, ни их слова.
Выйдя на простор стоянки, я осмотрелся. Передо мной стояли чуть больше двадцати автобусов, выстроенных в ряды, как забытые солдаты. Я закурил, пустив густой дым в холодный утренний воздух. Система тут же выдала привычное предупреждение о здоровье, но я его проигнорировал, как и всегда. Пробежав взглядом по стоянке, я заметил нужное направление – ангар, возле которого ярко маячила красная ленточка с надписью: «Не входить. Объект под расследованием».
Докурив сигарету перед входом, я наклонился, чтобы не нарушить ленточку, и надел перчатки. Дверь ангара была холодной на ощупь, скрипнула, когда я открыл её. Внутри меня встретил затхлый запах: смесь масла, солярки и ещё чего-то – пота или, может, страха. Воздух был густым, и я невольно поморщился, но отступать было поздно. Сделав глубокий вдох, я двинулся вперёд, поёживаясь от мерзости происходящего.
Подсобка, где всё случилось, была в дальнем углу ангара. Металлическая дверь была взломана кустарным способом: следы говорили о спешке, о том, что времени на аккуратность у вскрывающих её явно не было. Возможно, тогда система сигнализировала на всех доступных частотах, пытаясь привлечь внимание и спасти Суржикова. Но спасти его не успели. Он уже выбрал свой путь.
Я нагнулся, чтобы пройти под второй лентой – на этот раз жёлтой. Такие места считались «особо охраняемыми», сюда могли попасть только избранные. И я. Невольно усмехнувшись, я почувствовал странную гордость, будто эта жёлтая лента была символом того, что я всё ещё нужен в этом проклятом городе.
Включив фонарик, я начал осматривать место смерти. Основные улики уже давно вывезли криминалисты, так что бояться нарушить что-то не стоило. Но я искал не то, что они считали важным. Я искал то, чего не хватало. Что-то, что могло связать все три «самоубийства» вместе. Записку.
Этот чёртов клочок бумаги, который казался ключом к разгадке, но которого здесь, скорее всего, не было. Всё
