правила игры. Я знал это совершенно точно. Или я пройду коридор с ножом в руке – или даже не смогу дойти до него, разорванный «куклами», готовыми немедленно подчиниться ментальной команде «Глаз». Те «куклы», что стояли рядом со мной, даже чуть шевельнули головами, вперив в меня бессмысленные взгляды.
Но мне уже было не до них.
Итак, рептилоидов в коридоре было шестеро.
А я – один.
И пути назад у меня не было. Потому я разбежался – и прыгнул вперед, как в том сне, после которого я проснулся в липком поту. И когда кешиктены начали стрелять, бросился им под ноги, кувырнулся, и, сбив с ног одного из стрелков, покатился вместе с ним по каменному полу. Однако это не помешало мне рубануть ножом наугад… и попасть.
На этот раз более удачно, чем во сне.
Кровища из вспоротого горла врага хлестанула нехило, но я успел увернуться от вязкой струи, сладковато воняющей мертвечиной. Лишь несколько капель на щеку брызнуло. Я знал, что убил полутруп до конца – без крови они напоминают сдувшиеся воздушные шарики. Поэтому, чтобы существовать, мертвым кешиктенам нужна чужая живая кровь. Но сегодня ради того, чтобы поесть, им придется неслабо подраться.
Обмякшее тело живого трупа еще падало на пол, а я уже успел дважды наотмашь рубануть ножом в темноту. Я ни черта не видел, просто знал, куда нужно бить. И в какую сторону уворачиваться, чтобы не попасть под поток вонючей крови.
Такого не было в том сне, где я умер, располосованный автоматными очередями. Может быть, потому, что я учел свои ошибки, сделанные там. Бред? Возможно. Но когда сон становится явью, удивляться и сомневаться не нужно. Нужно резать и уворачиваться, вонзать нож, проворачивать его в ране, протаскивать клинок сквозь тела и снова бить в темноту – потому, что, когда точно знаешь, куда нужно бить, темнота не помеха.
– Это… не человек… – прохрипел один из невидимых кешиктенов, оседая на пол, залитый кровью. – Это…
И умер, не договорив, захлебнувшись кровью, хлынувшей из рассеченной артерии в надрезанную трахею.
Я убил четверых, прежде чем оставшиеся двое поняли, что к чему. Они словно по команде вскинули автоматы и нажали на спусковые крючки.
В тесном коридоре загрохотали выстрелы, роем рассерженных пчел рассекли воздух пули, отрикошетившие от стен… И не одна из них меня даже не оцарапала.
Потому, что я знал, куда они ударят. И успел поднырнуть под линии выстрелов прежде, чем горячий свинец пронзил мое тело.
Кешиктен стрелял, уперевшись спиной в стену, словно опасаясь, что я зайду сзади и перережу ему горло. Но я лишь катнулся ему под ноги и, вонзив «Бритву» ему в пах, провернул нож на сто восемьдесят, а после рванул его влево и вверх, рассекая мочевой пузырь и кишечник.
Кешиктен вздрогнул от боли – травмы паха мгновенно и очень жестоко дают о себе знать – и не совладал со своим АК, яростно трясущимся в когтистых лапах. Автоматная очередь вышибла облако кирпичного крошева из противоположной стены… и мозги второго
