тот самый Питер Стенли, который занимал вашу должность лет двенадцать-тринадцать назад. Он сейчас наверху. Как раз об этом я и хотел с вами поговорить. Я смутно помню, что он неожиданно подал в отставку или что-то в этом роде, но совершенно не знаю подробностей.
Хэдли устремил долгий взгляд на камин.
– Он подал в отставку после того, как застрелил безоружного человека, не оказавшего никакого сопротивления при аресте, – хмуро сказал он. – Кроме этого, он произвел арест, когда бедняга Эймс еще не собрал все необходимые улики. Хотел присвоить себе всю честь раскрытия преступления. Кому об этом и знать, как не мне: ведь именно в той неразберихе я и получил повышение. Это произошло при реорганизации в тысяча девятьсот девятнадцатом году, когда образовалась Большая четверка[9]. У Стенли нашлись смягчающие обстоятельства. Во время войны он настоял на отправке его в действующую армию; нервы у него совсем расшатались. В том состоянии пистолет ему можно было доверить, разве что зарядив его пистонками. Поэтому ему позволили выйти в отставку. Он ведь всадил четыре пули в голову старику Хоупу, банковскому служащему, который хотя и скрывался от полиции, но был безобиден, как кролик. – Хэдли неуютно заворочался в кресле. – Мне это не нравится, Фелл. Совсем не нравится. Почему вы сразу не сказали мне, что он замешан в этой истории? Это… мм… бросит тень на всю полицию Лондона, если какая-нибудь газетенка об этом пронюхает. Что же касается Стенли… – Его глаза превратились в узкие щелки, и он замолчал с неловким видом.
– У вас сейчас есть заботы поважнее, дружище. Что сообщает Эймс в своем донесении?
Хэдли с трудом заставлял себя вернуться к насущным проблемам.
– Да, я полагаю… нет, конечно, это невозможно… Проклятое невезение: надо же случиться такому, когда до пенсии мне остался всего месяц!.. Н-да. Хм. Так на чем я остановился? Тут у него не много. Он пишет:
«В дополнение к моему донесению, датированному первым сентября, я теперь считаю, что могу с достоверностью утверждать следующее: женщина, убившая 27 августа с. г. Ивэна Томаса Мандерса, дежурного администратора универмага „Геймбридж“, проживает в номере 16 на Линкольнз-Инн-Филдз. Действуя в соответствии с анонимно полученной информацией, о которой указывалось в донесении от 1 сентября…»
– Оно у вас есть?
– Да. Но слушайте дальше:
«…я снял комнату в номере 21 по Портсмут-стрит, Линкольнз-Инн-Филдз, примыкающем к таверне „Герцогиня Портсмутская“, под видом бывшего часовщика, ныне опустившегося и пристрастившегося к спиртному. Частный бар этой таверны собирает у себя всех мужчин и одну из женщин, проживающих в номере 16 на Линкольнз-Инн-Филдз; кроме того, с кувшином за пивом сюда заходят еще две…»
Кстати, – прервал чтение Хэдли, – сколько всего женщин в доме?
– Пять. Трех из них вы видели. – Доктор Фелл быстро объяснил ему, кто есть кто. – Две другие, по-видимому, будут некая миссис Горсон, занимающаяся хозяйством под общим руководством Ля
