знавал немало таких сыщиков-любителей, и, скажу вам, это подлейшая порода из всех двуногих. Или это была ловушка? Сомневаюсь. Та-ак…
«Поэтому я предложил моему информанту обеспечить мое проникновение (тайное) в дом, где я частным образом мог бы осмотреть находящиеся во владении обвиняемой вещи и удостоверить свое начальство, что мы располагаем уликами для выдачи ордера…»
Чертов идиот! Он не должен был писать об этом в официальном донесении. Теперь это непременно выплывет наружу, и каждая задница будет вопить об этом в своей газетенке следующие полгода. Добрый, старый, неутомимый, рассудительный Эймс! А дальше еще хуже:
«…но мой информант, хотя и согласился в целом с этим предложением, отказался от активного содействия на том основании, что это может его скомпрометировать. В итоге я решил проникнуть в дом на свой страх и риск.
Сегодня днем, как раз перед написанием этого донесения, везение облегчило мою задачу. Другой обитатель номера 16 на Л. И. Ф. (не мой предыдущий информант), пообещавший мне однажды кое-какую ношеную одежду, предложил мне зайти за ней около полуночи. С самого начала у меня был хороший повод завязать с ним знакомство (я познакомился и с другими обитателями этого дома, посещавшими таверну); в данном случае, поскольку он и я одного роста, я намекнул при первой встрече, что мне бы нужна подходящая…»
– Боскомб, конечно, – кивнул доктор Фелл. Он уже закурил сигару и теперь попыхивал ею, слушая донесение с выражением озадаченного упрямства. – Лично мне, Хэдли, вся эта затея не понравилась бы. Слишком подозрительна. Она могла произвести впечатление на Эймса, но, смотрите, Эймс и умер потому, что поверил. Вопрос в том, что за дьявольский фокус собирались выкинуть с ним Боскомб и Стенли? Клянусь, тут что-то нечисто. И это еще одна запутанная цепочка следов, идущих параллельно со следами Джейн-потрошительницы… Нет-нет, Боскомб отнюдь не намеревался делиться одеждой с отбросами общества. В пабе Боскомб просто-напросто послал бы к черту нищего с такими запросами, да еще попросил бы владельца, чтобы того выставили за дверь. Нет, он и Стенли разыгрывали какую-то хитрую партию, можете быть уверены. Что еще?
Хэдли пробежал глазами донесение до конца:
– Собственно, это все. Он пишет, что договорился зайти к мистеру… – имени своего благодетеля он не упоминает – поздно вечером. Затем излагает то, что собирался делать внутри. Он зайдет к этому Боскомбу, получит одежду, притворится, что уходит, а сам спрячется и затем с увлечением начнет обшаривать комнату подозреваемой. Выражает надежду, что это небольшое отступление от правил встретит понимание со стороны его начальства – ба! писать-то об этом зачем? – и заканчивает в пять часов пополудни, в четверг, четвертого сего месяца. Дж. Ф. Эймс… Бедняга!
Наступило молчание. Хэдли бросил донесение на стол; он вдруг обнаружил, что раскатывает на листочки незажженную сигару, и сделал безуспешную попытку ее прикурить.
– Вы абсолютно правы,
