приговор. Герас дождался, пока узника с разбитым окровавленным лицом уволокут одним путем, а его жену и детей раздельно проведут через главный коридор, и только потом сам покинул судебный зал.
Оказавшись на улице, он быстрым шагом направился поближе к морю. Летнее солнце палило так, что можно было спечься, находясь в броне, пускай и в легкой. Он опустился через невысокое ограждение и полной грудью вдохнул соленый прохладный воздух. Волны, бившиеся о подножие, маленькими освежающими брызгами достигали его лица. Заметив Гераса, старейшина деревни Минея, еще не уехавшая на корабле обратно на континент, поспешила подойти к нему. По-видимому, она ждала его.
Когда из здания появился Коин, Верховные мастера все еще вели беседу. Женщина утешала его наставника и просила не принимать все на свой счет. Герас же продолжал смотреть вдаль, пропуская мимо ушей бо́льшую часть ее речи. Эти бесполезные утешения сейчас ему были нужны меньше всего на свете.
Подойдя к мастерам, Коин поприветствовал Афор и еще раз проверил, все ли документы, относившиеся к процессу, он собрал в свою бумажную папку. Все оказалось на месте, прозвучавший приговор записан и теперь бумаги можно было передать в архивную дома Старейшин. Вообще, это была работа Гераса. Но понимая, как мастеру стало не по себе из-за случившегося, сделал все сам.
Если бы не то, что произошло, Герас полюбовался бы прекрасным видом города, раскинувшегося на длинном острове, очертаниями напоминавшего гигантскую фасолину. Единственный в своем роде, такой большущий и процветающий, отстроенный целиком из белого камня, напичканный множеством мраморных статуй, разнообразными рынками, забегаловками и тавернами, из которых исходили самые разные ароматы, мощеными площадями и многими другими увеселениями. Он вечно манил к себе туристов и сеял в души живущих на континенте мечты о жизни в этом прекрасном и роскошном месте.
На этом же острове располагалась и тюрьма для заключенных Платаргиатом, куда вскоре отправится – если уже не был на пути туда – Вертор Бардис. Находилась она в западной зауженной части острова. Столько охраны, сколько водилось там, не было больше нигде. Сбежать оттуда, как и просто подойти поближе, было равносильно самоубийству.
Герас ни на минуту не переставал винить себя в участи приговоренного и постоянно думал о нем и его семье. За что им все это? Что за человек обманул его и зачем он попросил собирать сведения о его перемещениях? Что-то мастеру здесь не нравилось. Нет, конечно уже были подобные случаи, даже когда он еще не был утвержден на свое место официально. Но тут таилось что-то другое. Более масштабное и зловещее.
Коин встал рядом с учителем и тоже стал всматриваться в синее спокойное море, над которым толпами летали рыбачившие кричащие чайки. Жизнь продолжала идти своим чередом, будто в зале суда несколько минут назад ничего не произошло. На чистом горизонте виднелись очертания континента. Плыть до него не более двух часов. Бо́льшую часть
