на два часа в библиотеке, где Джон под руководством professore зубрил итальянские слова, изучал грамматические правила, тренировал разговорную речь и снова и снова повторял предложения с исправленной интонацией.
Поселился professore в одной из небольших комнат для гостей в доме Вакки, еще одну из них на следующий день заняла несколько полноватая, но очень элегантная дама среднего возраста.
– Синьора Орсини – учитель танцев и хороших манер из Флоренции, – представил ее бесстыдно ухмыляющийся Эдуардо. – В свое время она пыталась научить хорошим манерам меня. Может быть, с вами ей повезет больше.
– Я представляю себе это таким образом, – с теплой располагающей улыбкой заявила синьора Орсини. – В первой половине дня мы занимаемся вопросами этикета, ближе к вечеру – танцевальные занятия. Вы должны непременно уметь танцевать, чтобы двигаться по паркетному полу с подобающей уверенностью.
Почему-то Джон ожидал, что учительница танцев скажет нечто подобное.
– В первой половине дня у меня уроки языка, – ответил он.
– Тогда встанете немного раньше, – коротко ответила ему синьора Орсини.
Однажды, спускаясь с урока языка на встречу с синьорой Орсини, он увидел Эдуардо с большим ящиком, полным писем, и услышал, как тот говорит отцу:
– Нам придется организовать секретариат.
Грегорио Вакки вынул одно из писем и посмотрел на него.
– Это похоже на русский.
– Большой секретариат, – сказал Эдуардо. – Это наверняка только начало.
Все жило в ожидании великого дня. Каждый день в газетах появлялись новые заметки, посредством телевидения во всем мире узнавали новые подробности из жизни Джона, о которых сам бы он давно забыл. Он поговорил по телефону с матерью, которая взволнованно рассказывала ему о том, как настойчивы ребята с телевидения. По Си-эн-эн он услышал о том, насколько высокого мнения были о нем его бывшие одноклассники и учителя. Эн-би-си выпустило интервью с Сарой Брикман, в ходе которого она несколько раз подчеркнула, что Джон был величайшей и единственной любовью всей ее жизни.
Мужчина терпеливо ждал в холле окончания урока итальянского языка у Джона.
– Бельфиоре, – представился он и несколько раз поклонился, продемонстрировав, что его волосы уже начали редеть. – Я прибыл, так сказать, по поручению правительства…
– По поручению правительства? – Джон нервно огляделся по сторонам, но никто из Вакки не показывался. – Звучит волнующе.
Этот человек прибыл по поручению правительства, и теперь он должен говорить с ним один?
– Хм, я надеюсь, что сумею оправдать ожидания. Я прибыл, чтобы…
Джон попытался улыбнуться настолько располагающе, насколько мог после уроков синьоры Орсини. Гостеприимно. Независимо.
– Пройдемте же в салон, –
