охотно женились «приличные люди», которых привлекало в будущих жёнах именно это, сформированное спортом, совершенное тело…
Тело, скрывавшее непоправимо искалеченную этим же – трижды проклятым и прекрасным! – спортом душу…
Впрочем, замуж из прошедших через горнило большого спорта, выходили немногие, настолько сильным было у большинства отвращение к насильно навязанному сызмальства сексу. Многие находили себя в однополой любви, но не все, далеко не все могли решить свои (или чужие, им навязанные?…) проблемы…
…Вадим Валериевич Филяюшкин был исключением, это был, как его называли его ученицы, святой человек. Он по-мальчишески глубоко и искренно любил свою Ирину, с которой прожил почти сорок лет, по-отечески опекал своих девчонок, никому не давая их в обиду, и воспитывал своих мальчишек так, чтобы они всегда были готовы проучить тех, кто позволял себе что-то лишнее по отношению к «нашим девчонкам». Однажды, к слову сказать, Женька Рослый так и сделал, подкараулив в тёмном коридоре Григорьича, который, как показалось Женьке, не так, как нужно, посмотрел на Лерку, и расквасив нос сластолюбивому питерцу…
Позже Лариса поняла, что Валерич вёл себя так потому, что он был нормальным, самодостаточным человеком, уверенным в себе и своём деле, и ему не нужно было утверждать любовь к себе какими-то иными способами, кроме работы. За такое поведение многие из коллег считали его чокнутым, а все девчонки в сборной любили Валерича и завидовали его ученицам. Правда, он не считал себя вправе вмешиваться в отношения коллег с их подопечными: «Сами разберутся…».
Так вот и получилось, что Лариса, не помнившая своего отца, с детства именно Валерича воспринимала как идеал мужчины, именно такого человека она позднее искала, и это было решение, принятое на уровне подсознания. Всё это она поняла тогда, когда увидела стоящих рядом Валерича и Жака, поразившись при этом лишь ей одной видному и понятному сходству между этими двумя – главными – мужчинами в её жизни: «Валерич и Жак – близнецы-братья, Кто более Ларисе-Крысе ценен…».
Засыпала она счастливой: у неё есть Жак, скоро она приедет в Париж насовсем и они будут всё время вместе, а завтра их ожидает почти целый день, когда они будут принадлежать только друг другу, и никто и ничто не сможет этому помешать…
Люди многое могут.
Отдельные люди и человечество в целом.
Люди могут делать хорошее и плохое. Много хорошего и много плохого могут сделать люди друг другу и самим себе. Или, точнее, самим себе, потому что всё плохое, что делается кому-то, оказывается в итоге бумерангом, который, как известно, не рекомендуется выбрасывать, потому что он обязательно вернётся к тому, кто хочет от него избавиться…
Людям кажется, что они многое могут.
Отдельным людям и всему человечеству.
Кажется потому, что всё, что люди делают, – это жалкая песчинка в огромном море, и никому не дано отменить движение волн, восход солнца или ветер…
Даже
