ему приписываете.
– Но именно чтобы избавить вас от такого открытия, я и умоляю вас не выходить за него.
– И все же, если я не выйду за Оливера, то никогда не сделаю никакого открытия, а значит, буду любить его и мечтать о том, чтобы стать его женой. Неужели именно так должна пройти вся моя жизнь?
Розамунда рассмеялась и, подойдя к сэру Джону, обняла его с нежностью любящей дочери. За те десять лет, что прошли со смерти ее отца, она каждый день видела своего опекуна; подобное обращение с ним вошло у нее в привычку и заставляло его время от времени чувствовать себя человеком весьма преклонного возраста.
– Ах, к чему эта сердитая складка? – воскликнула она и провела пальцем по бровям сэра Джона. – Вы обезоружены, и не чем-нибудь, а женским умом. Неужели вам это не нравится?
– Я обезоружен женским своенравием и свойственным женщинам упрямым нежеланием видеть то, чего они не хотят видеть.
– Вам нечего показать мне, сэр Джон.
– Нечего? Разве то, о чем я говорил вам, – ничто?
– Слова – это не дела, суждения – не факты. В чем только вы его не обвиняете, но, когда я спрашиваю вас про факты, на которых строится ваше отношение, вы только одно и отвечаете: он виновен потому, что виновен. Ваши побуждения, возможно, и благородны, но логика далеко не безупречна. – И Розамунда рассмеялась, заметив удивление и замешательство, написанные на лице сэра Джона. – Прошу вас, будьте честным и беспристрастным судьей, назовите мне хотя бы один поступок сэра Оливера – хоть что-нибудь, в чем вы совершенно уверены, – который убедил бы меня в справедливости вашего мнения о нем. Я жду, сэр Джон.
Сэр Джон поднял голову и взглянул на Розамунду. Тут он наконец не выдержал и улыбнулся.
– Плутовка! – воскликнул он. – Если когда-нибудь сэр Оливер предстанет перед судом, я не пожелаю ему лучшего адвоката, чем вы.
Знал ли он, что сулит им будущее? Что настанет день, когда он вспомнит эти слова?
– А я не пожелаю ему судьи справедливее вас.
Что после этого оставалось делать бедняге, как не подчиниться приговору Розамунды и не отправиться без промедления к сэру Оливеру улаживать ссору?
Признание вины и извинения были принесены со всею возможной учтивостью и приняты с неменьшей учтивостью и великодушием. Однако, когда речь зашла о Розамунде, чувство долга, коим сэр Джон неизменно руководствовался в отношении этой юной леди, не позволило ему проявить такое же великодушие. Он заявил, что, несмотря ни на что, не считает сэра Оливера подходящей партией для Розамунды и, дабы тот не заблуждался относительно смысла начала их разговора, просит его не рассматривать все сказанное как согласие на их союз.
– Но, – добавил сэр Джон, – это не значит, что я выступаю как его противник. Я не одобряю его и отхожу в сторону. До совершеннолетия Розамунды ее брат не даст вам своего согласия. Ну а когда она станет совершеннолетней, вопрос о ее замужестве уже не будет касаться ни его, ни меня.
– Надеюсь, – ответил сэр
