клубе меня встретила Наташа. Все в тех же суконных ботинках и сером, обтягивающем платье. Румяная, приветливая деревенская красавица.
– Вам нужно к Владу, он все решает сам. Его выбрали депутатом, у них скоро начнется сессия. Если поспешите, успеете поговорить, – посоветовала она, когда я передала ей разговор с Татьяной. – Извините, мне некогда, столько заморочек со школой.
Сессионный зал находился в Белом доме, так называли здание, где собирались депутаты. Меня никто не остановил, и я прошла в зал. Владислава увидела не сразу, в последнем ряду, рядом с ним мужчина с бабьим лицом. Знакомый, из прошлого, нелегкого для клуба.
Я заспешила и вдруг услышала, кто-то истошно закричал, как на митинге, перекрывая шум в зале:
– Сюда нельзя! Как вы смеете! Здесь находиться имеют право только депутаты! Где охрана! Почему пропустили?
Владислав поднялся во весь свой рост и, покраснев от натуги, обращался ко мне, тыча пальцем. Я резко повернулась и заспешила к выходу. Уже на выходе оглянулась: никто не обращал на меня внимания.
Конечно, испугалась, еще бы, такой голос. Я сбегала по мраморным ступеням, рисуя картинки, как на выходе меня хватают Омоновцы, в масках и с автоматами. Очнулась возле клуба. У входа стояла иномарка. На переднем сиденье узнаваемая Наташа в сером платье, и Владимир, тоже легко узнаваемый. Нежно обнявшись, они целовались.
Мне стало весело. Каждый, в конце концов, получает то, что заслуживает.
Татьяне посоветую вернуть дочь в школу. Учат так себе, но пока придерживаются принципа равных возможностей. И дальше бы так.
Я направилась в сторону дома, вдруг резко остановилась и почувствовала сильный толчок в спину.
– Извините, – произнес мужчина, перебегая дорогу на зеленый, мигающий свет.
Мимо меня спешили люди, а я не могла понять, зачем остановилась. Повернула назад и на столбе увидела объявление, черным по белому: «Сильный, помоги слабому». Под призывом прочитала, что не деньги правят миром, мир держится на энтузиастах. Еще ниже общественная организация «Возрождение» приглашала на встречу всех неравнодушных.
Нет уж, хватит, больше не попадусь, ни за что. Пусть находятся другие энтузиасты, на которых держится мир.
Но зачем-то стала рыться в сумке, искать ручку и блокнот, чтобы записать время и место встречи.
Барабан
Болела душа. Четко так. В том месте, где обычно скульптор делает срез, отсекает глину, гранит или мрамор, когда ему заказывают бюст прославленного воина. Выше среза ордена и медали, ниже постамент с фамилией и воинским званием.
Там, на аллее Героев чеченской войны в воинской части, за высоким забором, недалеко от дома, Платон стоял в карауле, когда учился в школе.
Ему сейчас столько лет, сколько было тем воинам, когда они погибли. Их дети выросли разъехались, вдовы постарели, и школьники военного городка теперь стояли в карауле два раза в год: в день, когда Екатерина Вторая подписала указ, что городу быть, и Девятого мая.
Холодный воздух царапал трахею. Сердце
