её жизни, и если бы она так не поступила, то была бы мертва.
Итак, дело было двадцать лет назад, в начале весны. В то мартовское утро погода, как всегда, была ещё холодной, зима не хотела отступать. Они ехали отдыхать на дачу в загородный дом, который находился в двадцати километрах от города. Настя сидела на заднем сиденье, рядом с ней – её младшая сестра Елизавета, которой было всего шестнадцать. Отец, Геннадий Ефимович Грабарчук, крепкий мужчина, которому три недели назад исполнился пятьдесят один год, в вельветовой рубашке, чёрных брюках и синей куртке нараспашку, крутил в чёрном кожаном чехле баранку «Лендкрузера». После смерти её матери и его жены от опухоли мозга он один воспитывал дочерей, мог себе это позволить, потому что держал две зубные клиники в Москве, а зубы сейчас вылечить равносильно тому, что купить пассажирский самолёт. Настя захотела в туалет, ну вот приспичило, если бы она тогда знала, что случится потом, или могла предсказать, то лучше бы терпела.
– Папуля.
– Да, солнышко.
– Я хочу в туалет.
– А может, потерпишь? Как выйдем на трассу, я остановлю у какого-нибудь кафе.
– Нет, пап, останови здесь, – заканючила она.
Он проехал вперёд, сдал чутка правее, съехал с основной грунтовой дороги и остановился. Настя покинула автомобиль и пошла в лес. Пройдя ещё немного, она расстегнула джинсы и присела на корточки.
– Смотри, братан, есть дичь, – услышала она голос парня.
– Её надо трахнуть, – завёлся второй.
Двое молодых парней, подвыпившие и слегка накачавшиеся лёгкими наркотиками, увидели Настю. Они оба были одеты как шпана – в чёрных, пропахших дизелем джинсах, в майках и разорванных и местами покрытых ржавчиной куртках нараспашку. Оба небритые, короткостриженые. Одного звали Лёша, второго Миша.
– Эй, красотка, не хочешь повеселиться? – подойдя к ней, рыгнув, произнёс Миша.
Она быстро натянула джинсы, пошла в сторону машины.
– Невежливо вот так уходить, сучка. – Подбежав к ней и схватив за плечо, повернул и отвесил тыльной стороной ладони пощёчину парень.
От удара боль пронзила её, ей показалось, что это не рука, а её приложили кирпичом. Слёзы брызнули из её глаз.
– Помогите, пожалуйста! – закричала она.
– Заткнись, сука, – повалил её и зашипел Миша.
Крики о помощи донеслись до её отца, он в мгновение ока покинул автомобиль и побежал в лес.
– Настя, дочка, что случилось? – крикнул он.
Но неожиданно увидел эту картину. Его как будто подменили, глаза налились кровью, скулы напряглись, словно струны арфы. Ладони сжались в кулаки. Он начал звереть, точно превращаться в оборотня в полнолуние. И он решил выпустить своего внутреннего зверя наружу. Геннадий без каких-либо эмоций подошёл и, схватив Мишу за куртку, потянул его на себя и кулаком вмазал по физиономии, затем последовал второй удар, а после третий – он точно боксёр отрабатывал
